– Правда? – спрашиваем мы с Полли в один голос. Только я – с радостной ноткой; Полли же задает вопрос, словно Кейт только что отдала мне последнее печенье из банки.

Кейт подходит ближе; она одета в мятно-зеленое кашемировое пончо и черные зауженные штаны. Она кладет руку на плечо Полли.

– Я бы не доверила твою кухню никому другому. Лайла очень способная, и у нее большой опыт. – Кейт поворачивается ко мне. – Надеюсь, это поможет тебе чувствовать себя как дома. Но я оставляю тебя в полное распоряжение Полли.

Клянусь, я слышу, как Полли шипит.

– Теперь, – говорит Кейт, заглянув в духовку, а затем снова посмотрев на нас, – мне нужно убедиться, что Гордон не опоздает к стоматологу. Так что я оставлю вас двоих. Думаю, вы сами разберетесь, как разделить обязанности.

Полли берет с полки красную папку.

– У меня пять минут, чтобы дать тебе получасовой инструктаж. Как мы тут работаем. – Под «мы» она явно имеет в виду «я».

– Уверяю вас, я справлюсь с любым рецептом из этой папки. – Я уже мою руки. – И я разберусь с оборудованием и ингредиентами.

– Посмотрим. По утрам мы подаем хлебцы с джемом и сезонными фруктами. У меня уже готовы апельсиновые сконы с медом и тосты. Затем чай, в половине четвертого. – Полли открывает папку на ламинированной странице с напечатанным рецептом. – Сегодня по плану торт «Мадейра» и шоколадные бисквиты.

Шоколадные бисквиты? Abuela научила меня экспериментировать со вкусами, как это делала она. Но некоторые сочетания попросту несочетаемы.

– Бисквиты с шоколадом? – спрашиваю я, чувствуя, как морщится нос.

– Если собираешься хотя бы попытаться печь в Англии, нужно ознакомиться с нашими основами. – Полли произносит последнее слово так, словно уже записала меня в свой класс пекарского дела для дошколят. Она сует красную папку мне под нос. По фотографии я понимаю, что английские бисквиты – это печенье. А-а-а. Понятно.

– Я займусь бисквитами, – говорит Полли, переворачивая страницы, затем дает книгу мне в руки. Следом кидает чистый фартук. – Полагаю, можешь приготовить торт «Мадейра». Сможешь испечь четыре штуки?

Иногда уважение требует образования – un poquito. Я выпрямляюсь.

– Когда мне было тринадцать, родители застряли в Нью-Йорке, и я сама выполнила огромный заказ для вечеринки конгрессмена. За ночь я сделала более тысячи кубинских булочек и закусок. «Майами Геральд» даже написали об этом статью. – Я замечаю подходящие формы для выпекания и беру их. – Так что я смогу выпечь четыре торта.

Полли ставит деревянный противень в духовку.

– Хм-м-м. Результат скажет сам за себя, не так ли?

Она открывает стеклянную дверцу, берет на лопату румяные булки и переносит их на стол остывать.

Я пробегаюсь глазами по ее рецепту торта «Мадейра». Мой взгляд мгновенно цепляется за ошибки. Неверное соотношение муки и сахара и… маргарин? Для таких плотных тортов лучше всего подходит сливочное масло. В крайнем случае растительное. Но маргарин? Нет.

– Полли? – Ее кухня. Не моя. Кухня Полли. – Я посмотрела ваш рецепт и хотела спросить, могу ли я испечь масляный торт, он почти такой же. Это рецепт моей бабушки.

Она фыркает.

– Понимаю. И все же мы здесь всегда подаем торт «Мадейра». По рецепту моей бабушки. Так же, как и сконы делаются по ее рецептам.

Ага, вот и корень всех проблем. Бабуля обожала сахар, а потом никто не переучил. Я говорю, глядя на свои беговые кроссовки:

– Он очень вкусный, но…

– Господи. У меня слишком много дел, чтобы стоять здесь и спорить. Полагаю, можешь испечь торт своей бабушки. – Она берет тарелку с закусками. – А будешь ты его готовить во второй раз или нет – потом посмотрим.

Dios. Я нахожу несколько основных инструментов в цилиндрическом контейнере рядом с раковиной. Я переставляю контейнер на разделочный стол, где пекари им всегда пользуются, затем знакомлюсь с духовкой. Духовка в «Сове и вороне» такая же, как в нашей пекарне, – хоть одна знакомая вещь. Я наизусть знаю ингредиенты для бабушкиного масляного торта, но все равно проверяю рецепт в телефоне, чтобы убедиться, что правильно конвертировала количество ингредиентов на большую порцию.

Однако айфон теперь не в кармане, но в моей руке, а это значит, что «Инстаграм» прямо перед глазами. Может, во всем виновата смена часовых поясов или отношение Полли, но я не могу удержаться, чтобы мельком не заглянуть в приложение, пока разогревается духовка.

Моя лента обычно начинается с фотографий из кулинарных аккаунтов, но не сегодня. Меня приветствует широкая улыбка Стефани, пока она позирует перед университетом Ганы. Ее светлый конский хвост перекинут через одно плечо. Руки широко раскинуты, и она выглядит… счастливой. Без меня. Более того, у нее был доступ в интернет, а она даже не написала. Хотя бы чтобы просто сказать, что у нее все хорошо.

Смесь разочарования и сожаления перебрасывает меня на вторую страницу, которую я поклялась избегать: Андре Миллан. Вот и он, улыбается со своей новой фотографии рядом со сверкающим каналом, огибающим его дом в Корал-Гейблс. Я быстро ее приближаю – оливковая загорелая кожа, мышцы и черные короткие волосы, постриженные ежиком, который всегда ему шел. И до сих пор идет. Я обратно уменьшаю фотографию.

Прошла неделя, а новых постов нет, но, пролистнув его профиль, я чувствую, как скручивает живот. Она просто… исчезла. Андре удалил одну из моих любимых селфи с ним. Другие фотографии со мной остались, но та, где мы на пляже в Пальмовой роще в его день рождения? Бац.

Зачем я вообще смотрела? Я возвращаюсь к приложению с рецептом, но наш последний разговор эхом отдается в голове: «Дело не в любви. Мне просто нужно разобраться в себе, понять, кто я на самом деле».

Слова Андре, сказанные при расставании, снова жалят, открывая старые раны. На самом деле он теперь мальчик, медленно удаляющий мои фотографии из аккаунта, где запечатлена его жизнь.

Двадцать минут спустя в миске замешано тесто, ингредиенты помножены в правильном соотношении. Я избегаю бухгалтерскую математику, в которой царствует Пилар, но без вычислений в рецептах все же не обойтись. А этот рецепт должен был показать кухонному монарху «Совы и ворона», на что способна девчонка из «маленького кубинского местечка». Четыре формы для выпекания смазаны и уже ждут. Остался последний штрих.

Раздается громкий рев, пока я ищу в кладовке миндальный экстракт. Это либо газонокосилка-мутант, либо мотоцикл со страдающим от простуды двигателем. Минуту спустя я выглядываю из кладовки и вижу мокрого от дождя парня примерно моего возраста на моей кухне – э-э, то есть на кухне Полли. На столе белый ящик, которого раньше не было. Прежде чем я успеваю сказать «привет», парень подходит к деревянному столу, макает палец в миску с тестом и облизывает его.

Я выбегаю из кладовки.