что с первого взгляда производил впечатление сильного и дерзкого человека. Эту свою походочку он выработал еще во времена завоевания Монмартра, когда в компании приятелей-художников он прохаживался по улице Равиньян: грудь колесом, глаза чуть прищурены, подбородок поднят вверх…

Позднее, он любил вспоминать, называя Монмартр Холмом: «На Холме нас уважали за нашу выправку, из-за бицепсов нас принимали за боксеров».

Сейчас бицепсы Пикассо были скрыты под хорошими костюмами, он все равно производил впечатление очень сильного человека, и это при его, мягко скажем, не слишком высоком росте. Таким, кстати, был и Наполеон. И дело тут совсем не во внешности и уж тем более не в росте…

Да, Пикассо понравился Ольге. Она была очень далека от современного искусства, хотя это и странно, ведь традиционных декораций в постановках Дягилева уже давно не появлялось. Но слава Пикассо все же производила на нее впечатление. И деньги у него водились…

* * *

Однако в Риме Ольга Хохлова еще не была влюблена. Так уж получилось, что на момент встречи с весьма «продвинутым» в любовных делах Пикассо у нее не было никакого опыта серьезных отношений с мужчинами. А посему она даже приблизительно не представляла, чем может ей грозить встреча с этим типичным Казановой, признанным королем богемной жизни.

Ни жизненный, ни сексуальный опыт этих двух людей нельзя было даже пытаться сравнивать. В этом смысле (впрочем, как и во всех остальных) между ними лежала пропасть.

Глава третья

Фернанда Оливье

Сейчас уже мало кто станет отрицать, что Пикассо — гений, однако далеко не каждый знает, что в 36 лет он был практически одинок. Бурный роман с Фернандой Оливье остался далеко позади, а другие женщины по разным причинам надолго в его жизни не задерживались.

Кстати сказать, друг Пикассо — Макс Жакоб, которого на Монмартре в среде художников и поэтов многие считали пророком и целителем, оказался совершенно прав, предсказав, что эта самая Фернанда сама оставит Пикассо.

«Вы сами уйдете от него, — говорил он. — Сами и по доброй воле. А ваше место тут же займет другая. Потом — третья. А потом… Потом наш общий друг женится. Его жена окажется аристократкой, настоящей красавицей, и у них родится сын… Они проживут вместе… Нет, рядом… Короче, они проживут бок о бок много лет, но навсегда так и останутся как бы пришельцами с разных планет…»

Упомянутая Фернанда Оливье стала первой сожительницей Пикассо во времена его бурной молодости в Париже. Впрочем, сожительницей ли? Нет, это слово здесь явно не подходит, ибо Фернанда Оливье, стала его ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНОЙ…

Ее настоящее имя было Амели Ланг, и родилась она 6 июня 1881 года. То есть она была на четыре с лишним месяца старше Пикассо. Соответственно, Фернанда Оливье — это был ее псевдоним. Родилась она вне брака, и воспитывала ее тетя, но девушка сбежала, когда та попыталась организовать ей замужество, даже не поинтересовавшись ее мнением по этому вопросу. Вместо этого она вышла замуж самостоятельно, но неудачно — за пожилого человека, который с первого же дня начал жестоко с ней обращаться. Когда ей исполнилось девятнадцать, она оставила мужа и, не подумав оформить с ним развод, переехала в Париж. Для этого, собственно, ей и пришлось изменить имя — чтобы ненавистный супруг не мог ее найти. Биограф Пикассо Карлос Рохас по этому поводу пишет несколько иначе:

«Она утверждала, что ее фамилия Оливье и что она разошлась с мужем, носившим эту фамилию и помещенным в сумасшедший дом. Пьер Кабанн установил, что она была замужем за Поль-Эмилем Першероном, работавшим в магазине продавцом, и что у нее был ребенок, который не то умер, не то таинственным образом исчез, когда начался их роман с Пикассо».

Как бы то ни было, все говорит о том, что некоторый жизненный опыт за плечами у Амели-Фернанды уже был. То есть, когда Пикассо, обучавшийся живописи в Барселоне и Мадриде, уже снискал себе определенную славу в своей родной Испании, она успела вдоволь «насытиться» супружеской жизнью с человеком, который был явно не совсем адекватным, а если сказать еще жестче — был гнусным подонком, какого и самой главной сопернице не пожелаешь.

* * *

С Фернандой Оливье Пикассо познакомился в 1904 году в Париже, куда он только что переехал с тремя сотнями франков в кармане, тайно мечтая снискать себе теперь уже всемирную известность. На тот момент ему было двадцать три. У него были темные волосы, сверкающие глаза, очень крепкое сложение и грубые черты лица. Короче говоря, он походил на красивое дикое животное.

Конечно, у него и до Фернанды случались «отношения» с женщинами, но это были либо дамы из барселонских борделей, либо легкодоступные натурщицы, мечтавшие о дополнительном заработке. Короче говоря, ничего серьезного, если не считать «дурной болезни», подхваченной Пикассо, от которой ему полностью удастся излечиться лишь через 20 лет. Биограф Пикассо Карлос Рохас по этому поводу пишет:

«Когда уже старого Пикассо спросили, в каком возрасте он познал женщину, художник едва заметно улыбнулся и молча протянул руку, показывая, что был он тогда от горшка два вершка».

Фернанда ворвалась в его жизнь, подобно порыву горячего ветра. Она была необычайно красивой девушкой, и ее внешность вполне можно было бы отнести к идеалу красоты начала прошлого века. Пленившись этой красотой, Пикассо сделал то, что сделал бы на его месте любой художник: он попросил Фернанду позировать ему, и так началась история их отношений.

В тот год Пикассо находился на исходе так называемого «голубого периода» и тяжело переживал смерть своего лучшего друга поэта Карлоса Касагемаса. Они вместе приехали в Париж — город любви и свободы, и вот эта-то любовь (конечно же, неразделенная) и погубила Карлоса: он не вынес измены некоей Лауры Гаргальо, более известной как мадемуазель Жермен, и покончил с собой.

Сказать, что Пикассо был потрясен и подавлен случившемся, — это значит ничего не сказать. Он оказался совсем один, без денег и без пропитания. Ему срочно нужно было кардинально «сменить обстановку», и красавица Фернанда подвернулась ему очень даже кстати. Ему необходима была поддержка, и она дала ему ее. Не зря же говорят,