выходящему во двор, и с внутренней дрожью слежу, не подъезжает ли кто к моему подъезду.

«Одна».

Ноги слабеют, и я вцепляюсь в подоконник, когда вижу черную здоровенную иномарку, паркующуюся у родного палисадника.

«Я тут».

Дверь машины открывается, и из нее выходит высоченный мужик. Его рост бросается в глаза даже на расстоянии. Он ковыряется в мобиле.

«Иду за тобой».

Очень многозначительная фраза.

Он убирает мобильник в карман и направляется к подъезду. Это точно Волк!

Когда звонит домофон, я близка к обмороку.

— Зайка? Это Илья.

Меня потряхивает. В ушах шумит. Ладошки влажные. Я на защите кандидатской меньше волновалась. Уверена, глаза у меня сейчас стеклянные.

Слышу, как двери лифта открываются на нашем этаже, затем раздается стук в дверь. Каждый удар, будто молотком судьи, выносящего приговор.

Глубоко вдыхаю, и распахиваю дверь.

Глава седьмая

Он оказывается в прихожей мгновенно, будто боится, что я передумаю, и, не желая оставлять мне шанса на отступление, оккупирует территорию. А я осознаю, что не просто открыла дверь, а впустила в свою жизнь этого гиганта, который мгновенно заполняет пространство собой, ароматом мужского одеколона и принесенным с собой холодным мартовским воздухом, пропитанным влагой и запахом мимоз.

Я стесняюсь поднять глаза и пялюсь на пуговицу его тренча.

— Зайка? Привет.

У него спокойный бархатистый голос, не похоже, что он в таком же волнении, как и я.

— Привет, — лепечу я.

— Ириш, посмотри на меня, — слышу в его голосе улыбку.

Собравшись духом поднимаю глаза. А он высокий. Очень высокий. И плечи широкие, строгий тренч только подчеркивает этот разворот и идеальную осанку. Без каблуков я, наверно, выгляжу совсем мелкой рядом с ним.

Волку на вид где-то около тридцати пяти.

Русые волосы, почти золотисто-каштановые, аккуратная борода, внимательные карие глаза, взгляд которых, встречаясь с моим, меняется от просто доброжелательного до крайне заинтересованного. От меня не укрывается довольный блеск, который Волк прячет в густых темных ресницах. Ему явно нравится то, что он видит. И меня немного отпускает. Значит, я выгляжу не хуже своей старой фотки. Правда, успеваю перехватить его залипание в районе моей груди, но он так быстро отводит глаза, что придраться я не могу.

Да и приятно. Я не обладаю такими уж выразительными формами, упругая двоечка. Зато не повиснет, привычно успокаиваю я себя.

Он мягко улыбается, а я испытываю чудовищную неловкость.

— А ты и впрямь девчуля-зайчуля, — в голосе его появляется тягучая манкая интонация, сдобренная хрипловатыми нотками. — С праздником, Зайка!

Илья протягивает мне прозрачную коробочку с умопомрачительно красивым пирожным. Но именно на меня он смотрит, как на самый желанный десерт. Женским чутьем я просекаю это сразу. Лестно и немного страшно.

— Спасибо, и за цветы тоже, — заставляю я себя прикидываться адекватным человеком. — Может, кофе?

— Зайка, если я зайду, то мы крайне быстро перейдем к заключительной части свидания. А я бы хотел показать себя и с другой стороны. Поэтому если ты готова, давай я помогу тебе одеться, и мы поедем знакомиться.

Киваю и иду относить пирожное на кухню, а у самой кончики ушей горят.

Чего я там в ночи себе после эротических сновидений надумала?

Что в крайнем случае просто пересплю с ним?

Что я о себе возомнила?

Нашлась великая соблазнительница!

Девки были правы.

Пришел настоящий мужик, а что настоящий сомнений нет, и все. Я — манная каша.

Такой, как Илья, несмотря на внешнюю мягкость, даже и спрашивать не станет. Задерет юбчонку зайчонку и отжарит. Есть в нем этот стержень, от которого женщины млеют. При мыслях о стержне, чувствую, что ушки скоро начнут дымиться.

Не думать, Ира, не думать пошлости!

Надо не слюни пускать, а размышлять об Илье как о личности и не прикидывать соотношение чайной ложки и стержня…

Когда я успеваю стать такой испорченной?

Это все вчерашний извращенец виноват!

Вернувшись в прихожую, от всей души надеюсь, что хорошо контролирую лицо, и Волк не догадывается, о чем я думаю.

Интересно, а о чем думает он? Обувая сапожки, почти физически чувствую взгляд на пятой точке. Да, юбочка провокационная. Задраться не задерется, но длина подола внимание приковывает.

Когда я оборачиваюсь, Илья уже держит мое пальто, и совершенно не понятно, пялился он на мой зад, или мне померещилось. Женское самолюбие требует, чтобы пялился и остался в восторге. Но ведь не спросишь же: «Как вы находите мою задницу?»

Волк же невозмутимо помогает мне надеть пальто и даже его застегивает, когда он доходит до пуговок на груди, я закусываю губу, а в его глазах мелькает что-то неуловимое, но заставляющее меня трепетать. Илья ничего не сделал и ничего не сказал, но я буквально кожей ощутила, что он матерый хищник, вышедший на охоту, а я глупый зайчик, который вот-вот попадется кому-то на… гхм… зубы. И весь налет цивилизованности, манеры, мягкость и спокойствие — это только, чтобы зайка не поняла раньше времени, что ее ждет.

Стоит мне, заперев дверь, убрать ключи в сумочку, как Волк берет меня за руку. Он держит так крепко, что ощущение, что я заяц, добровольно сунувшийся в силки, потому что ему пообещали морковку, у меня усиливается.

Фу, Ира! Ты взрослая, самодостаточная женщина! Серьезный профессионал, уважаемый работник!

В какой момент твоя голова оказалась забита морковками и стержнями? Сплошное банановое пюре вместо мозга!

За попытками призвать себя к порядку и, наконец, начать вести себя не как подросток с гормональным взрывом я перехожу на автоматический режим передвижения и понимаю, что-то не так, лишь когда рука Ильи мешает мне повернуть к выходу из двора.

— А ты не очень внимательная, да? — с непонятным смешком спрашивает он.

Похлопав глазами, соображаю, что я настолько привыкла выходить из дома только на работу, что и сейчас пыталась прорваться к остановке.

— Да не сказала бы, — смущаюсь я.

— Значит, просто рассеянная, — хмыкает Илья и ведет меня к машине.

— На работе бывает, если сосредоточусь на важном, на остальное не обращаю внимание. Коллеги иногда жалуются, что я их игнорирую, — оправдываюсь я.

— Надо же, — непонятная интонация. — Стало быть, мне повезло, что ты обратила на меня внимание, потому что я написал тебе ночью?

— Типа того, — признаюсь я. — Но в целом я обычно собраннее, просто волнуюсь. Я вижу тебя впервые и пока не в своей тарелке.

— Если впервые, то тогда конечно, это многое объясняет, — опять не очень понятно, он подтрунивает надо мной или над собой.

Илья галантно открывает мне переднюю дверь, и я усаживаюсь в приятно пахнущий