Дункан — всего лишь один из персонажей. Она надела наушники и поспешила во второй проход, пока ее не уволили. С одной стороны, было бы замечательно нагрубить этому типу, но с другой — необходимо зарабатывать деньги, ведь она хочет купить машину. По опыту она знала, что у девочки, которая носит кольцо в ноздре, но не умеет печатать и ничего из себя не представляет, мало карьерных перспектив. Тибби направилась в кладовую.

Женщина с необычайно длинными ногтями подошла к большой картонной коробке.

— Положите это к дезодорантам и антиперспирантам, — поручила она занудным голосом.

Тибби не могла отвести взгляд от ее ногтей, которые изгибались, как десять кос, соперничая с ногтями индийского парня из «Книги рекордов Гиннесса», и выглядели как ногти покойника, пролежавшего несколько лет в земле. Интересно, как женщина с такими ногтями поднимает коробку? Как берет телефонную трубку? Может ли печатать? Может ли мыть голову? Можно ли уволить человека за слишком длинные ногти? Тибби взглянула на свои собственные обгрызенные ногти.

— Как-то по-особенному разложить? — спросила Тибби.

— Здесь показано как, — сказала женщина, — хотя это и дураку ясно. В коробке есть инструкция.

Тибби потащила коробку ко второму проходу, думая о том, как ногти этой женщины будут выглядеть в ее фильме.

— У тебя падают наушники, — предупредила женщина.

Распаковав коробку, Тибби без всякого энтузиазма взглянула сотни на две антиперспирантов и сложное картонное изобретение. Она с изумлением смотрела на стрелки и диаграммы в инструкции. Нужно быть кандидатом наук, чтобы соединить все эти части. С помощью небольшой клейкой ленты, добытой в восьмом проходе, и жевательной резинки Тибби удалось соорудить пирамиду из антиперспирантов с картонной головой в виде сфинкса наверху. Зачем антиперспиранты в Древнем Египте? Кто знает?

— Тибби! — услышала она голос Дункана.

Тибби подняла глаза от кучи дезодорантов.

— Я вызывал тебя четыре раза! Ты нужна в третьей секции.

Тибби безуспешно поправляла спадающие наушники, пытаясь сдержать смех.

После того как она провела час в третьей секции и продала две самые надежные батарейки тринадцатилетней девочке, ее смена закончилась. Тибби сняла с себя рабочий халат, наушники и зашагала к двери. Тут раздался оглушительный свист. Дункан подскочил к ней с ошеломляющей для такого тучного человека скоростью.

— Извини, Тибби, не могла бы ты пройти со мной?

На его лице было написано: «Мы никогда не примем на работу девушку с кольцом в носу». Дункан попросил показать содержимое карманов.

— Где твой рабочий халат? — спросил он.

— Ох! — Она вытащила из-под мышки мятый халат, достала из кармана бумажник и… частично использованную клейкую ленту.

— А, это! — сказала Тибби. — Ясно. Я только что использовала ее для…

Дункан изменился в лице:

— Я знаю все, что ты можешь сказать! Послушай, Тибби. Фирма «Валлман» дает тебе еще один шанс. Но, предупреждаю, мы вынуждены лишить тебя пятнадцати процентной скидки на все товары.

После этого Дункан добавил, что цена липкой ленты будет вычтена из оплаты за первый рабочий день.

Затем исчез на мгновение и вернулся, неся прозрачный пластиковый пакет с ручками:

— Не могла бы ты свои вещи складывать сюда?

Дорогая Кармен!

Вероятно, если у тебя есть близкие родственники, с которыми ты никогда не встречалась, ты идеализируешь их. Точно так же усыновленные дети верят, что их родной отец был профессором, а мать — моделью. Знаешь, так было и со мной. Родители всегда говорили, что я прекрасна, как моя бабушка, и все эти годы я представляла, что она похожа на Синди Кроуфорд или кого-то вроде нее. Но бабушка — не Синди Кроуфорд. Она в возрасте. У нее немного вьющиеся волосы, она носит старомодный велюровый тренировочный костюм, и у нее желтые ногти на ногах, что особенно бросается в глаза, когда она ходит в розовых сандалиях на плоской подошве. Короче, она обыкновенная.

Дедушка — легендарный бизнесмен семьи Калигарис, представлялся мне ростом по крайней мере в шесть футов. Но он невысокий, может быть, такой же, как я. Дедушка носит толстые коричневые брюки, белую рубашку с молнией и виниловые туфли кремового цвета. Он старомодный веснушчатый старик, очень застенчивый. Я должна была сразу полюбить их, но как это сделать? Нельзя заставить себя полюбить кого-то, не так ли? Я забочусь о предках и скучаю по тебе. Знаю, ты не осудишь меня за то, что я плохо воспитана, потому что всегда думаешь обо мне лучше, чем я заслуживаю.

Люблю тебя. Лена

* * *

Нет ничего лучше, чем радость для всей семьи.

Джерри Сайнфельд

Прекрасный закат привел Лену в панику, потому что она не успела запечатлеть его. Круги краски на ее палитре, обычно яркие, казались безнадежно грязными и однообразными. Закат горел миллионами ватт света, в ее же красках света не было. Лена положила палитру и подрамник на шкаф так, чтобы они не бросались в глаза, и устроилась на подоконнике, чтобы разглядеть огненное, пылающее солнце, просачивающееся в Кальдеру, и оценить эту красоту. Но ничего не получалось. Почему у нее всегда такое ощущение, словно она что-то не сделала? Лена слышала, как внизу готовятся к празднику. Бабушка и дедушка отмечали приезд внучек большим обедом с кучей соседей. Бабушка с дедушкой продали ресторан два года назад, но, как догадывалась Лена, не потеряли интереса к еде. Прекрасные запахи один за другим просачивались наверх, в Ленину комнату, образуя единое блюдо.

— Лена! Почти готово! — прокричала из кухни бабушка. — Одевайся и спускайся!

Лена бросила чемодан и спортивную сумку на диван и снова посмотрела в окно. Ее почти никогда не волновало то, как она одета. Лена носила удобную одежду, «бесформенную, мрачную и убогую», как говорили подруги.

Она безразлично относилась к людям, которые ценили только ее внешний вид. Еще в детстве она часто чувствовала себя как выставочный пони. Лена осторожно раскопала одежду и достала Штаны. Они были тяжеловаты для джинсов. Лена, затаив дыхание, развернула их и выпустила на свободу тысячу желаний. Начиналась история из жизни четырех подруг под названием «Волшебные Штаны». Надев их, Лена сразу почувствовала необычность ситуации и попыталась запечатлеть этот момент как большое событие. Ей не хотелось соглашаться с Эффи, которая предпочла бы видеть сестру в чем-то другом.

Девочка сунула ноги в поношенные коричневые мокасины и направилась вниз.

— Я сделала тефтели, — гордо сообщила Эффи из кухни.

— Кефтедес, — так же гордо пояснила через плечо бабушка. — Она любит готовить и любит есть!

Бабушка сжала Эффи в объятиях. Лена улыбнулась и пошла на кухню, чтобы все изучить. Они с Эффи уже приготовили свое черепашье-заячье шоу. Обычно сначала все внимание было сосредоточено на Лене, потому что она была эффектна, но очень скоро, буквально через несколько часов, внимание переключалось на жизнерадостную, ласковую Эффи. Лена знала, что Эффи заслуживает этого. Она сама была робкой и в общении с людьми испытывала затруднения. Лена всегда чувствовала себя неловко, словно все вокруг были лицемерами и поддразнивали ее. Иногда ей казалось, будто она стоит на мосту, который не в силах перейти.