отца Уильямса. Неназойливо, но, вместе с тем, вполне профессионально, этот взгляд оценивал чувства и мотивы человека, общающегося с местным служителем церкви.

Уильямс задумался. Ему вовсе необязательно было приходить сюда, чтобы засвидетельствовать свое почтение священнику Санта Цело. Каких-либо писем ля него проповедник не вёз. И все же, после случившегося в дороге, Джозеф считал правильным сообщить, что у местной церкви вполне может прибавиться хлопот по погребению усопших.

- Возможно, - произнес он. – Меня зовут Джозеф Уильямс. Я направляюсь в миссию Сан Мигель. К большому сожалению, в пути случилось несчастье. На наш поезд напали налётчики. Многие пассажиры погибли. Я прочёл необходимые в подобном случае молитвы, но думаю, что обряд и погребение лягут на церковь вашего города, уважаемый.

Священник внимательно слушал Уильямса. Взгляд оставался спокойным, хотя в нём читалась печаль, вызванная принесенным проповедником известием о гибели людей.

- Вы правы, - произнес мужчина, помолчав несколько секунд. – Если их тела доставили в город, то на мои плечи и плечи моих помощников ляжет скорбная обязанность предать тела усопших земле, а их души попытаться отправить на небеса.

Джозеф кивнул и стал поворачиваться к выходу из церкви. О чём еще говорить с коллегой, проповедник не знал. Однако, священник остановил его.

- Отец Уильямс, - сказал он, - я бы хотел поговорить с вами. Так уж случилось, что я немного знаю о вас.

Джозеф прищурился. Он никогда не бывал здесь. Даже когда служил офицером кавалерии. Что уж говорить о его службе церкви. Он не мог также припомнить ни одного знакомого, кто оказался бы родом из этих мест.

Священник улыбнулся, полностью понимая замешательство, смешанное с недоверием, собеседника. Улыбка оказалась хорошей – она сглаживала черты лица, делая их более мягкими, в ней отсутствовала фальшь и выверенность. Улыбка была настоящей, искренней.

- Пару месяцев назад епархия направила священникам нашего штата ряд писем. Помимо прочих указаний и пожеланий, среди них была информация о скором назначении нового настоятеля миссии Сан Мигель.

Джозеф помрачнел. Выходит, его назначение было продуманно и решено так давно. Впрочем, это его не удивило, всё, так или иначе, шло к этому. Больше тревоги вызывали размышления о том, что руководители епархии рассказали о нём и зачем сделали это. Тем более заранее. В каком свете они выставили отца Уильямса?

Если епархия потратила много сил на такую работу, Джозефу будет очень тяжело вести проповедническую деятельность, или заниматься делами мисси не встречая сопротивления. Репутация, созданная ему кардиналами, вряд ли была хорошей.

Однако не стоило изливать своё недовольство на первого встречного. Кроме всего прочего, Джозеф мог и ошибаться в своих суждениях, или мотивах священника. У него вполне могли оказаться дела к кому-то в Сан Мигеле.

- Я могу вам чем-то помочь?

Джозеф повторил первые слова священника. Правда, он не сумел в полной мере совладать со своим тоном – его слова прозвучали натянуто, выдавая чувства, охватившие проповедника.

- О да, - священник вновь улыбнулся, на этот раз грустно. – Вы правы в своих подозрениях. В этих письмах оказалось весьма мало хорошего. Помимо вашего пагубного пристрастия к виски, наше руководство описало и многое другое. Вещи, подобные описанным в этих письмах, легко создают соответствующую репутацию человеку. Особенно быстро среди малограмотного, но весьма суеверного населения.

Уильямс внимательно слушал говорившего. Развернуться и уйти он мог в любой момент. Однако в его сторону не летели оскорбления, или упрёки. Тон собеседника не был презрительным или обвиняющим. Он просто подтвердил опасения проповедника, прочитав каждое на лице Джозефа.

- Ни в коей мере не хочу принижать значимость наших высоких пастырей и наставников, - продолжил священник, делая шаг вглубь церкви, приглашая Джозефа последовать за ним.

Косые лучи света падали на ряды скамеек, мимо которых проходили два священника. Пламя свечей, стоявших на подставках возле икон, легонько подрагивало от сквозняка. Проповедник ощущал покой. Лики святых, смотрящие на него с икон, были понимающими, прощающими.

Священник остановился возле кафедры. Сняв лежащую на ней библию, он поправил разноцветные закладки, отмечавшие выбранные для проповеди моменты. Секунду или две он подержал книгу открытой, а потом аккуратно закрыл её, вернул на место.

- Кардиналы, руководство курий. Они живут там, где свет веры в полной мере разогнал тьму. Не стану говорить, что в тех местах наступил покой. Души людские продолжают нуждаться в постоянном присмотре пастырей, избравших своей дорогой служение Богу. И все же, места, где есть большое количество церквей, наполненных священниками, зачастую в большей безопасности, чем отдаленные регионы страны. Здесь мы каждый день вынуждены вступать в борьбу как с видимым и понятным врагом, та и с врагом невидимым. Люди, живущие в наших местах, привыкли верить – в какие бы одежды не одевался враг невидимый, он всегда преследует одну цель. Цель эта – личная выгода.

Священник обвел взглядом церковь. Женщина, молившаяся, когда Уильямс входил, поднялась с колен и, перекрестившись, пошла к выходу. Служки, закончив свою работу, скрылись в дверях бокового хода. На какое-то время в церкви осталось всего два человека – Джозеф Уильямс и местный священник.

- А ещё, - продолжил священник Санта Цело, - в городах окраины все всех знают. Мы поддерживаем друг друга. Смотрим, как растут дети наших соседей. Для каждого из нас горе – потерять близкого человека. Пускай даже соседа. Вы согласны со мной, отец Уильямс?

Джозеф кивнул. Он всё пытался понять, отчего его собеседник столь долго говорит ни о чём. Ему ведь было что-то нужно от Уильямса. В то же самое время, он не мог или не хотел сразу переходить к сути. Видимо все эмоции отразились на лице Джозефа. Священник понимающе кивнул.

- Меня зовут Билл Роббинсон. Я столь увлекся, что даже позабыл представиться Я из многодетной семьи миссионеров. В отличии от других своих братьев, избравших путь солдата, я стал священником и остался в родном городе.

Джозеф наморщил лоб. Фамилия священника пробудила в нём смутные воспоминания. Ещё из армейской службы. Не сказать, что фамилия была совсем уж редкой, или слишком расхожей. Она вертелась в голове проповедника.

- Мой старший брат, - продолжил Билл, - служил в кавалерии. Однажды его командир спас ему жизнь. Отряд попал в засаду, устроенную южанами. Бенджамина ранили, он упал с коня. У южан оказалось преимущество. И в людях, и во внезапности. Отряду брата пришлось отступать. Причем, отступать быстро. Бенджамин готовился к смерти. На поле боя, или в плену – не важно. Подняться он не мог в