ее синий джемпер и джинсы, и утробно мурчал в такт движениям руки, оглаживающей серо-белую шкуру от ушей до кончика хвоста.

– Познакомились? – только и сказал Дежин.

Руки были заняты, и показать Матросу кулак не получилось.

– Он милый.

Голос девушки звучал ровно, даже равнодушно. Так говорят те, чья боль превысила всякий предел. Дежин убедился в правильности приятного решения – в психиатрии шок считается одним из опаснейших состояний, и выводить человека из него следует чем быстрее, тем лучше, а единственная свидетельница по его новому делу, несомненно, находилась в глубоком шоке.

– Выпейте это.

Максим согнал кота и сунул ей в руку тяжелый квадрат стакана, до половины заполненного крепчайшим виски.

Она подхватила его под донышко второй рукой и выпила, медленно, глоток за глотком, явно не чувствуя вкуса. Ни одна мышца не дрогнула на бледном лице. Дежин поежился и отхлебнул из своего стакана.

«Виски в девять утра? Похоже, день удался», – мрачно подумал он и подвинул тарелку к краю журнального стола.

– Закусите.

Она провела ладонью над тарелкой, почти не касаясь содержимого, и взяла шоколадный обломок.

– Расскажите мне все. Будет легче, я обещаю.

Назвался груздем – полезай в кузов. Максим продолжал исполнять взятую на себя роль. Щеки девушки порозовели, она отвела с лица тонкую прядь слипшихся, словно от морской воды, волос и вздохнула:

– Как? Вы не поверите. Никто не поверит. Я сама себе не верю…

– А вы попробуйте, Света. Там посмотрим.

– Спасибо вам, Максим Сергеевич. Вы – хороший человек.

– Просто Максим.

Дежин смутился, вспомнив, о чем думал, когда ехал по просыпающемуся городу в хоспис.

«Хороший, как же!..»

– Не обольщайтесь, Света. Хорошим меня мало кто считает. Но я постараюсь помочь, если смогу, конечно.

Ее губы дрогнули и сложились в печальную улыбку, а Максим раз и навсегда определил разницу между глазами слепого человека и зрячего. Взгляд Светланы не отражал эмоций, он казался глубоким и загадочным, но только казался. В нем невозможно было прочитать боль, разочарование или радость. Красивые глаза девушки были мертвы.

Она обхватила пустой стакан ладонями и слегка подалась вперед.

– До вашего появления в кафе кое-что произошло. Кроме меня, убийцы и убитых, там был кто-то еще. Или что-то…

Дежин слушал молча. Понять беднягу было несложно – столько потрясений за такой короткий срок. Но к тому моменту, как она дошла до попытки защитить своего друга от невидимой твари, Максим поймал себя на желании сделать пару звонков. Дернулась и зазудела жилочка инстинкта. Что-то во всем этом было. Что-то, не позволявшее списать услышанное на стресс несчастной Светланы. Ну, не тянула она на человека с поехавшей крышей. Максим крякнул и потянулся к бутылке. Плеснул себе немного и, отобрав стакан у Светланы, налил немного и ей. Стало ясно, что он не зря отзвонился и предупредил дотошного и обидчивого Сабирова из отдела баллистической экспертизы, к которому собирался заехать с утра, – сегодня сесть за руль уже не светило.

– Вот и все. А потом я как-то добралась до первого этажа и позвонила вам.

Девушка замолчала. Ее снова начало потряхивать, и Дежин коротко приказал:

– Пей… те.

Она послушно поднесла стакан к губам, глотнула и закашлялась. Значит, шок отступил.

– Вот что я скажу… – Максим не стал долго колебаться, понимая, что ей нужна реакция, любая, даже негативная. – Ни во что такое я, конечно, не верю. Но это не значит, что я не верю конкретно вам. В моей практике не раз случались вещи, кажущиеся, мягко говоря, загадочными, но рано или поздно они находили рациональное объяснение. Есть простой способ проверить то, что случилось в хосписе. Если вы согласитесь, конечно.

Светлана кивнула. Смотреть на нее было больно – сжалась на краешке дивана, подняв плечи и обхватив себя руками. Щеки пылали, но на лбу, вокруг носа и губ кожа побелела, а под глазами голубели тени бессонной ночи.

– Даже не знаю, что лучше услышать, – тихо призналась она, – что я сошла с ума или, наоборот, не сошла. Помогите мне, капитан.

– Сколько этих существ вы насчитали?

– Четыре, кроме того, что было у Гарика в палате.

– Уверены?

– Да.

– Если, как вы полагаете, они предугадывают чью-то смерть, то сегодня в хосписе скончались пять человек. Допустим, плюс-минус одна жизнь, которую можно списать на чудо исцеления.

«Что я несу?» – одернул было себя Максим, но остановиться уже не мог. Как почуявшая след ищейка, его интуиция резко рванула вперед, натягивая поводок. Он сгреб со стола телефон и набрал номер Карченко.

– Василий Ильич, утро доброе. Прозвони-ка ты мне в хоспис в Ольгино, от нашего ведомства, и получи точную статистику летальных случаев за прошедшие сутки. Желательно, чтобы было указано время смерти.

Ожидая, пока опешивший Карченко наскребет слова для ответа, Дежин заметил, что его гостья откинулась на спинку дивана и медленно клонится вправо, даже не пытаясь больше как бы смотреть на него или куда бы то ни было. Девушка засыпала. Вторая порция спиртного после тяжелой ночи подействовала как снотворное.

– Это срочно? – недовольно прогудел в трубку простуженный бас Василия. – Это по нашему делу?

– Да, срочно. Да. Жду.

– Сделаю, – проворчал Карченко. – Слушай, капитан, там заключение экспертизы по трупам из «Уюта» пришло, с ними что-то не так.

– В смысле? – не понял Дежин. – Скинь мне копию, посмотрю. И звони давай, это важно!

Матрос прокрался по самому краешку дивана и угнездился Светлане под бок. Максим вздохнул, оглядел комнату в поисках того, что можно было бы подложить девушке под голову, но, кроме кошачьей лежанки, покрытой густым слоем шерсти, ничего подходящего не обнаружил. Через щель между шторами, сорванными с нескольких петель, в комнату пробивался яркий свет. В его луче искрились пылинки и вездесущий невесомый пух – Матрос активно линял.

Дежин принес из спальни подушку и осторожно приподнял голову Светланы. Она поморщилась, но не проснулась. Попытался забрать с дивана кота, но тот вцепился когтями в обивку, всем своим видом сообщая хозяину, что сдвигаться с места не намерен.

«Ну и черт с тобой!» – рассердился Максим и ушел на кухню. Зверски хотелось курить, и нужно было посмотреть, что не так в заключении судебных медиков.

Через десять минут Дежин настойчиво пытался пробиться сквозь равнодушное «в настоящий момент абонент разговаривает», сбрасывая и снова набирая номер Славика Вощина, который акты о вскрытии и подписал. Наконец в трубке зашипело, и усталый голос Вощина произнес:

– Макс, ну и ты еще на мою голову! Работать некогда, только успевай на звонки отвечать.

Шипение в трубке и далекое позвякивание металла о