металл сообщили Дежину, что Славик как раз работает, а гарнитура в ухе ему нисколько не мешает говорить. Связь же в судебном морге всегда барахлила.

– И я рад тебя слышать, дружище!.. – Дежин не кривил душой, с Вощиным они приятельствовали давно. – Скажи-ка, что за хрень ты мне прислал относительно двух трупов из кафе?

– Каких? С огнестрелом в головы?

– Брось, не прикидывайся девочкой. У тебя что, каждый день в актах о вскрытии лучевое поражение мышечных тканей и аномальный процесс разложения встречается?

– Ах, этих трупов! – Славик выдержал театральную паузу. – Нет там лучевого и не было. Картина схожая, и только, я же пометил. Фон в норме. А вот все остальное – нет. Впечатление такое, что эту парочку сунули в микроволновку секунд на сорок. И степень разложения глубоких тканей, словно они уже дня три как… при комнатной температуре. Это при том, что кожные покровы прямо целехонькие, если дыры в черепах исключить. Причина смерти не вызывает сомнений, а вот посмертные изменения трупов выглядят, мягко говоря, странно. Если все было так, как ты мне рассказал, и так, как зафиксировано в протоколе осмотра на месте происшествия, то я не знаю, что и думать. Словом, я еще с ними поколдую, дождусь результатов гистологии и судебно-химической экспертизы. Отдельно – бактериологического исследования. Отчет о вскрытии – предварительный – видел?

Максим этого не заметил. Шапку читать не стал, глаза сразу зацепились за выделенные красным маркером строки ниже графы «сопутствующие состояния». Вощин был фанатично предан своему делу, и не было ничего удивительного в том, что он заинтересовался трупами из «Уюта». Скорее, Дежин удивился бы, если бы этого не произошло.

– Отлично, Слав, помощь нам не помешает. Особенно по неопознанному.

Одно из тел, отправленных Дежиным на Екатерининский, 10, оставалось неопознанным: ни документов, ни телефона, ни ключей от жилья или автомобиля у погибшего при себе не оказалось. У следствия оставалась одна надежда на выяснение личности убитого – результаты экспертизы. «По грязи из-под ногтей», как выражался танатолог Вощин.

– Слушай, Слав, – задумчиво пожевал Дежин нижнюю губу, – а если я тебе предложу осмотреть еще пару-тройку тел, предположительно – с такими же посмертными изменениями?

– Где? – встрепенулся Вощин.

Сквозь назойливое шипение и треск помех было слышно, как звякнули инструменты о стальную кювету. Максим живо представил себе худое, вытянутое лицо приятеля, искорки азарта в светло-серых глазах. И уши. Большие оттопыренные уши Славика краснели, когда он волновался.

– Не в нашем ведомстве, дружище. Мне еще нужно разрешение пробить. Хоспис в Ольгино. Я не знаю, куда оттуда тела увозят.

– Ха! Нахрен твои разрешения! Знаю я вашу бюрократию – пока ты бумажку добудешь, эксгумация потребуется. Ты мне только имена назови, дальше я сам. Такие же, говоришь?

– Возможно – такие же, – подчеркнул Дежин, а сам подумал, что ему чертовски повезло, что тела из «Уюта» попали именно к Славику. – Ты будь на связи, я тебе имена скину чуть попозже. С меня пиво.

– С тебя корюшка. Пиво я и сам раздобуду, – мгновенно отреагировал Славик.

– Жареная? – возмутился Дежин.

– Жареная, – с мстительным удовольствием в голосе подтвердил приятель.

– Ладно, жучара. Будет тебе корюшка. Жди эсэмэс.

Готовить Максим не любил. И мысль о том, сколько мелкой рыбешки может войти в худого, но почти двухметрового Славика, да под пивко, его ужаснула.

«Вот ведь торгаш!» – беззлобно сокрушался Дежин, набирая номер Карченко.

Судя по тому, что сообщил Василий, интуиция Максима сработала верно. Число покинувших этот мир больных в хосписе точно соответствовало тому, что сказала Светлана, включая ее друга, Гарика Ашотовича Аванесяна. Отправив печальный список Славику, Дежин потянулся за очередной сигаретой, но закурить не успел – из комнаты донеслось испуганное:

– Максим?

Глава 5

Я не сразу сообразила, где нахожусь. Сознание плыло, в ушах звенело. От горько-кислого привкуса во рту слегка подташнивало. В застоявшемся воздухе угадывался едва знакомый запах. Я пошевелилась, и тяжелый комок возле живота развернулся, вытягиваясь вдоль моего тела. Рука уткнулась в длинный мех, под ладонью немедленно заурчало, как будто заработал маленький басовитый моторчик. В тяжелой голове медленно поплыли такие же тяжелые, тягучие мысли: «Почему у нас с мамой никогда не было кошки? Матроскин – смешное имя…» Вот блин! Я села, едва не придавив кота и больно пристукнув пятками об пол – диван оказался непривычно низким. Как же я умудрилась заснуть у капитана дома?

– Максим? – проблеяла я, чувствуя, как лицо наливается краской стыда, и отчаянно надеясь, что он не оставил меня в квартире одну.

– Иду! – донеслось откуда-то из глубины квартиры.

Открылась и закрылась дверь, в комнату прилетела невероятная смесь табачного дыма и запаха свежей листвы: похоже, что капитан курил у открытого окна, скорее всего, на кухне.

– Простите, пожалуйста! – теперь вместо писклявого блеяния получился сиплый басок.

С голосом творилось что-то неладное, и чувствовала я себя ужасно. Мало того, что загрузила человека своими проблемами с утра пораньше, так еще и умудрилась заснуть прямо за столом посреди беседы!

– Все нормально, Света. Вы же ночь не спали. Зато я успел кое-что выяснить. И позвонил Тамаре Георгиевне, чтобы она не слишком волновалась, разыскивая вас.

«Мама! Как я могла ей не позвонить?»

Теперь я окончательно утонула в море неловкости и стыда.

Капитан что-то почувствовал, потому что быстро, с наигранной бодростью в голосе предложил:

– Чашечку кофе? У меня хороший. Приятель привез из Перу.

– Да, спасибо, – согласилась я и повторила: – Спасибо вам, Максим. За все.

Несмотря на то что желудок крутило от выпитого алкоголя, я чувствовала себя намного лучше, чем утром. Исчезли горькое опустошение и ужас, прошло оцепенение. Нужно было выговориться, и капитан прекрасно справился с ролью жилетки, так что – да, я была ему более чем благодарна. Только совершенно не представляла, что со всем этим делать теперь. Ночной кошмар, сегодняшнее утро и даже смерть Гарика отодвинулись в сознании, стали расплывчатыми, словно позавчерашний сон. Сон, который не мог присниться мне, не могло это все случиться в моей тихой и размеренной жизни.

Осторожно касаясь рукой стены, я брела за хозяином квартиры на кухню. Обои под пальцами были монотонно шершавыми, современными, без рисунка. Местами их взрывали глубокие царапины, и толстая бумага грубо лохматилась по краям. Вот тебе, Светочка, и ответ на вопрос: почему у нас нет кошки? Самый прозаический. Кто ремонты делать будет?

Как я и предполагала, кофе капитан глушил литрами – чашечка оказалась огромной кружкой. Восхитительный аромат почти перебил другой, не слишком приятный – небольшая кухня была изрядно прокурена.