— Замажем твой помост, не грусти.

— Сейчас никак, малые бестолковые. Могут опалить.

— Да уж, вашей малышне на глаза лучше не попадаться, — согласился Атрамир. — Хотя оно понятно. Дети, они у всех одинаковы…

Само собой, это было неправдой. Человеческие дети и потомство народа огнедышащего — существа зело разные. Младенцы в колыбельках огнем по сторонам не плюются, к потолку взлететь неспособны и дома в пепел от боли в животике не выжигают.

Именно из-за буйного нрава отпрысков драконы в полузабытые стародавние времена выплавляли свои гнезда в ледяных склонах Рипейских гор и, по сказаниям, отстроили там целые дворцы. Под ледяными сводами самое страшное, что могло случиться с гнездом, — так это подстилка выгорит, и все.

Именно тогда, десятки веков назад, драконы повадились воровать и порабощать людей. Косить траву, рубить ветви для гнезд, носить все это в глубину пещер человеческими руками было куда как легче, нежели мучиться самим огромной клыкастой пастью. Люди ходили на драконов в походы, отбивая своих сородичей и разоряя гнездовья опасных соседей. Драконы — разоряли близкие поселки, чтобы добираться до Рипейских гор спасителям было слишком далеко и долго. Люди — застилали крыши дерном и глиной, закапывали дома в землю, мастерили луки и копьеметалки, придумывали негорючие одежды. Драконы — сбивались в ратные отряды, отвлекали, хитрили, выслеживая и отлавливая добычу, вступали в битвы…

Потом пришли демоны — и война с общим врагом, желающим уничтожить оба народа под корень, вынудила бывших противников объединиться. Люди стали помогать крылатым союзникам добровольно, ссоры забылись.

Но со временем начали таять, уничтожая древние гнездовья, сами Рипейские горы… В леса из них драконы, понятно, переселиться не могли — выгорели бы все чащобы до единой. Обычных горных пещер на севере Спасенных Земель почти не имелось — равно как самих гор. Тогда люди придумали перекрывать бревнами расселины между скалами, прикрывая гнезда от дождя и снега, а внизу сбивать огороженные помосты, замазывая их от огня толстым слоем песка и глины…

Ирония судьбы — огнедышащий народ, когда-то пытавшийся людей поработить, ныне почти полностью зависел от доброты двуногого племени. И понятно, почему зачастую драконы предпочитали вступаться за своих соседей-людей и сражаться против своих сородичей из других земель, если между народом человеческим и драконами вдруг возникали споры и разногласия.

— Домой? — сладко зевнул Кучур.

— Домой, — согласился молодой волхв, забираясь ему на шею.

Дракон разбежался, тяжело оторвался от земли, не без труда достиг высоты древесных крон, сделал широкий полукруг и… спикировал обратно на луг. С шелестом рассекая воздух, Кучур на всей скорости ловко подхватил задними лапами последнюю, нетронутую оленью тушу, промчался до излучины, перевел дух, а затем, взмах за взмахом, стал подбираться к белым кучерявым облачкам.

Обратный путь в обитаемые земли показался волхву более быстрым, нежели на восток. Вестимо — ветер был попутным. Вскоре после полудня Кучур лег на крыло, описал широкий круг над человеческим селением из нескольких просторных зеленых домов, окруженных огородами. Деревню надвое разделял узкий ручей, весело журчащий по каменистому руслу, рядом раскинулась утоптанная до каменной твердости поляна, на которой девушки в цветочных венках водили хоровод. Парни стояли поодаль, сбившись в кучку, и смотрели на танец с живым интересом.

Атрамир попытался вспомнить, ради какого дня затеян праздник, но в голову ничего не пришло. Впрочем, у приозерских селян каждый второй день считался каким-то праздником, а каждый первый заканчивался весельем вовсе без повода. Первый урожай, последний урожай, капустники и выбелка холста, первая нить и лучшая пряжа — все и всегда превращалось в баловство и шутки-прибаутки, гуляния и пляски. То селяне на прялках с горок катаются, то по столбам за сапогами лазят; то нагишом купаются, то хороводы водят, то снежные дома разбивают, то любовной охотой в чаще занимаются…

Увидев дракона, девицы с визгом кинулись врассыпную, парни побежали следом — «защищать». Одна игра стремительно перешла в другую, хотя и с прежним итогом — рано или поздно все разобьются на парочки и окажутся наедине. На площади остались только совсем малые дети, которым крылатые звери еще оставались в диковинку, да взрослые воины, уже остепенившиеся и юношескую беготню забросившие.

Кучур ловко опустился на самом краю площади, разжал задние лапы, роняя тушу возле ручья, и сложил крылья, оседая рядом.

— Приветствую вас, люди озерного рода, от имени крылатого народа! — поздоровался с воинами дракон. — Рипейский род делится с вами своей добычей и желает вам благости и процветания!

— Передай нашу благодарность Рипейскому роду, ловкий Кучур! — подошел ближе седовласый воин, лицо и плечи которого были изрезаны мелкими шрамами. — Он всегда может быть уверен в нашей дружбе! А тебе, Атрамир, не след забывать, что ты не старый волхв, доживающий дни на пеньке у своей норы, а целитель воинской рати! Между тем ты уже больше года на тренировках наших не показывался!

— Я приду, дядюшка Избор, — поспешил повиниться перед стариком паренек и тут же послал в сознание своего друга чувство тревожной торопливости. — Завтра мне к альвам отправиться надлежит. А послезавтра обязательно приду!

— Смотри у меня! — погрозил ему пальцем воин, но задерживать не стал.

Дракон взмыл в воздух, чтобы почти сразу спикировать возле полуразвалин на берегу озера.

— Не сердись, друже, — опустив шею к траве, извинился Кучур. — Предчувствие у меня нехорошее. Полечу я домой, посмотрю, все ли в порядке?

— Лети, — не стал его останавливать молодой волхв. — Завтра увидимся.

И опять остался один, на берегу пустынного озера, на взгорке возле то ли развалившегося, то ли недорощенного дома.

Совсем неподалеку, за протокой и лесом, в половине поприща, люди смеялись, отдыхали возле общего очага, любили, играли, занимались насущными хлопотами — наверное, уже успев начисто забыть имя паренька, когда-то избранного альвами в ученики. А «одаренный небесами счастливым великим даром» молодой чародей постигал тут единение с природой — с забитой всевозможными мыслями головой, с единственным одеянием и одним доспехом, с извечными хлопотами о еде, дровах и постели.

Раньше, в далеком детстве, жизнь мудрого, уважаемого и всемогущего волхва, лишь изредка являющего себя простым смертным, казалась ему совершенно иной…

Атрамир сходил к муравейнику, забрал там вычищенные шкурки, хорошенько вытряс. Зачерпнув в выдолбленную из чурбака колоду воды, он произнес над ней заговор на смерть, для надежности капнув потом немного настоя из цветов зонтичного омежника, размешал, кинул шкурки и прижал их камнем.

Вымачивание в мертвой воде было более надежным способом выделки, нежели дубление. «Мертвый» мех не гнил и не покрывался плесенью, даже оставшись влажным, его не ела моль, он всегда выглядел нарядным. Такой способ был не только надежным, но и и самым простым.