впорхнуло кружевное белое платье, дополненное грандиозной по размерам фатой: Света возжелала получить женское счастье по полной программе. Новоявленный жених не препятствовал желаниям дамы: будучи профессиональным жиголо, он вполне достойно выполнял «предсупружеские» обязанности, терпеливо и даже с некоторой долей изысканности лаская не отличающиеся особым изяществом телеса невесты.

День свадьбы неуклонно близился, будущие молодожёны вовсю наслаждались счастьем (причём каждый – своим), и тут на их безоблачном горизонте появилась вечно озабоченная и по уши погрязшая в житейских неурядицах Светкина кузина Элка со своей талантливой дочкой. И щедрая Света в кои-то веки решила облагодетельствовать двоюродную сестрицу…

– Привет, ребёнок! Завтракать будешь? – Славик заглянул в «залу с роялем», куда временно поместили Женьку. Девочка к тому времени встала, оделась и уселась за пианино, намереваясь поразить родственников своей виртуозной игрой.

Пожалуй, фортепиано было самой большой страстью в едва успевшей начаться Женькиной жизни. Девчонка твёрдо знала, что ей предстоит стать великой пианисткой: иного будущего она для себя просто не представляла. Любовь к куклам она с лёгкостью променяла на любовь к гаммам, ни один школьный концерт не обходился без выступления Женечки Карелиной. В общем, малышка чувствовала себя почти что Моцартом. И педагоги не стремились её переубедить, видя вдохновенный свет глаз девчушки в миг наивысшего для неё блаженства, когда она садилась за инструмент и, вздохнув, опускала проворные пальцы на клавиши.

Славик приблизился к будущей двоюродной племяннице с чашкой чая и тарелкой круассанов в руках. Белокурая девчонка наигрывала что-то лёгкое и красивое, и молодой мужчина невольно подсел к ней и заслушался.

Он был старше Женьки почти втрое, за его плечами выстраивались годы борьбы за место под солнцем, проведённые в постелях богатых любовниц почтенного возраста. Стоит ли удивляться тому, что циничное сердце профессионального альфонса дрогнуло при виде чистого, юного создания с ангельскими серыми глазами? Славик слегка приобнял девочку за плечи, затуманенным взглядом окинув её тоненькую, ещё не начавшую оформляться фигурку с восхитительно острыми коленками.

Славик сам испугался внезапного приступа острого возбуждения, охватившего его от прикосновения к десятилетнему ребёнку. Мужчина отодвинулся, поставил принесённый завтрак на столик возле пианино и удалился почти на цыпочках. Женя перестала играть, стремительно развернулась на вращающемся стуле и перехватила его раздосадованный взгляд из-под очков.

– Вы не хотите дослушать? – удивлённо произнесла она.

«Это провокация! Она сама меня провоцирует!» – в смятении подумал Славик. Но ноги, ставшие ватными, сами понесли его к пианино. Он вновь уселся рядом с Женей, откинувшись на спинку стула и сложив руки на коленях.

Больше всего на свете Слава боялся, что девочка заметит его состояние, испугается и никогда не позволит сесть рядом и вот так, по-родственному, приобнять (в этот момент, к своему стыду, мужчина понял, что действительно уже положил непослушную ладонь на спину девочки и начал потихоньку её поглаживать).

Женя почувствовала, что происходит нечто странное: Славин взгляд словно куда-то потерялся, а рука почему-то принялась путешествовать по её спине, вызывая ощущение жара. Это ощущение не казалось неприятным, оно слегка пугало новизной.

Если бы девочка была немного старше, она прочла бы в этом прикосновении откровенно сексуальный подтекст. Но пока Женька пребывала в столь нежном возрасте, что просто не подозревала о существовании интимных взаимоотношений между мужчиной и женщиной. И потом, разве мог этот наивный ребёнок причислить себя к миру настоящих взрослых женщин? Откуда бедной Женечке было знать, что извращённый ум сидевшего рядом Славика почуял в ней открытое для любви, беззащитное и неимоверно привлекательное существо противоположного пола?

Тёткин жених с неожиданной жадностью впитывал тёмными глазами каждую чёрточку лица девочки: её ясные глазищи со светлыми ресницами, тонкую линию аккуратненького носика, чуть приоткрытые губы с крошкой от круассана, прилипшей в уголке… И Слава поклялся себе, что эта Лолиточка будет принадлежать только ему. Если он её дождётся. Если она будет молчать. Да просто если представится удобный случай!

– Слав, ты что там застрял? Девочка большая, сама может покушать! – Пронзительный голос Светки вывел Славика из состояния транса, заставив невольно вздрогнуть. Он суетливо схватил опустевшую посуду и покинул комнату, отныне ставшую для него заповедным уголком тайного вожделения.

– Не сердись, Светик! Может, сходим сегодня в кафешку? – Слава чмокнул свою невесту в пухлую щёчку. Женщина, естественно, согласилась: она использовала любую возможность появиться «в свете» с женихом под ручку.

Пока Светлана прихорашивалась перед большим зеркалом в ванной, Славик заперся по соседству в туалете и оценил собственное положение в этом доме. Конечно, здорово жить в большой уютной квартире рядом с млеющей от тебя тёткой, к тому же относительно молодой (если сравнивать с его предыдущими любовницами). Но Славик в ужасе сознался себе, что в одночасье потерял кураж мачо, у которого «всегда стоит», стоило лишь прикоснуться к неиспорченному прелестному существу по имени Женечка.

Эта внезапная «переориентация» могла значительно усложнить будущее Славика, и теперь ему предстояло сделать нелёгкий выбор: слинять отсюда, чтобы избежать педофилического соблазна, поддаться этому самому соблазну (и будь что будет!) или, сжав зубы, перетерпеть, занявшись самоудовлетворением?

Хуже всего было то, что Светлана больше не казалась ему объектом, способным вызвать сексуальное влечение. «Эх, Эльвира! Откуда ты взялась на мою голову со своей дурацкой командировкой и со своей дочуркой?» – с этой мыслью Славик и покинул туалет, на первый раз удовлетворив насущные потребности самца примитивным, но действенным способом, известным всем мужчинам на Земле.

7

Татьяна Исаенко лежала в двухместной палате и смотрела в потолок.

Вопреки обычным представлениям о больнице, здесь стерильный белый цвет отнюдь не преобладал над остальными. Стены были нежно-салатовыми, а шторы на окнах – жёлтыми с коричневыми разводами. Дополнял картину похожий по расцветке линолеум на полу, только в нём коричневый и жёлтый сочетались наоборот. Только кому всё это было интересно? Татьяне уж точно нет!

«Мне почти тридцать, при более чем приличных внешних данных я абсолютно одинока и вынуждена делить чужого мужика с посторонними бабами, которые старше, страшнее и тупее меня», – эта мысль в различных вариациях сверлила усталый мозг женщины, вытащенной врачами с того света. Вернее, из глубокого забытья, вызванного серьёзной дозой снотворного. Как выяснилось, от этого умереть трудно: антидоты известны, последствия минимальны, психотерапевты непреклонны.