– Да, нет. Просто пульт подключается сначала в англоязычном меню, а дальше все уже на русском. Сложнее, если бы ваш телевизор не был предназначен для российского рынка, тут уже без специальных знаний не обойтись и толку от моего английского бы не было.

– Не скромничай. Серебрянская. Чай с пирогами ты заслужила.

А на кухне меня ждал сюрприз.

– Беллочка, – сидящая за столом женщина всплеснула руками, и я с удивлением узнала в ней мою давнюю попутчицу, Дарью Петровну.

– Похудела-то как, бедная, – качала она головой, рассматривая меня. – Вот, значит, как свиделись!

Слова были излишни, и все со мной ей стало понятно.

– А я вот, в гости, к брату заехала. Племянницу повидать.

Я оглянулась в поисках той, о ком она говорила.

– В школе она еще. Не пришла.

– Присаживайся, – хозяйка дома налила мне чай в симпатичную, расписную чашку, подвинула ближе тарелку с пирогами. Сам начальник оставил нас, предупредив, что у меня есть полчаса до возвращения в колонию.

– А знаешь, Даша, – обратилась Дарья Петровна к жене подполковника, своей снохе и тезке. – Беллочка пишет книжки. Как раз, как ты любишь. Про шуры-муры, – она засмеялась и покрутила пальцами над головой.

– Да-а, – с любопытством протянула хозяйка дома. – А как ваша фамилия? – она перешла на «вы», наверно сразу проникшись уважением к моей писательской деятельности.

– Серебрянская.

– Белла Серебрянская? – по ее глазам я поняла, что с моим творчеством она явно знакома.

– Подождите, – Даша подскочила и выбежала из кухни. Через минуту она вернулась. В ее руках я увидела книгу в знакомой обложке. Именно ей, полгода назад я любовалась с экрана своего нетбука. Женщина протянула книгу:

– Белла, автограф, пожалуйста! – в ее глазах плескалось восхищение и счастье.

Я взяла книжку в руки. Да, не так представлялся мне этот момент. Моя первая книга вышла, но не с кем было разделить это радостное событие. Спасибо Алке, которая согласилась стать моим поверенным и взвалила на себя все дела с издательством, ведь Антону я так ничего и не сказала.

От подступивших слез текст расплывался. Я черкнула на титульном листе что-то банальное и расписалась. Мокрая соленая капля сорвалась и шлепнулась на страницу, чуть не испортив мой первый в жизни автограф.

– Простите, – я вытерла слезы. – Неожиданно как-то.

Они поняли.

***

Наступил Новый год. Антон так и не ехал и не вез Киру. Он часто не брал трубку, а потом оправдывался своей сильной занятостью. Злило, что он «забывал» класть деньги на мой телефон и на карту. Звонки отсюда в Москву были дорогие, а зарплата, что мне платили за работу – маленькая. Еще как то нужно было себя содержать, покупать продукты и необходимые для женщины мелочи. Спасибо тетушке, присылавшей каждый месяц мне денежный перевод. Но понятное дело, много дать она не могла. От издательства, пока, ничего не поступало. Да я и не надеялась на высокие продажи и гонорары.

До Киры я тоже все реже дозванивалась, и мне стало казаться, что дочка отдаляется от меня. Когда же удавалось с ней поговорить, все разговоры, в конце концов, сводились к тете Снежане: Снежана то, Снежана это. Снежана водила на выставку кошек, Снежана купила платье на Новогодний праздник. Мы со Снежаной пекли торт на ее, Снежанино День рождения.

Потом я тихо рыдала в подушку, что это не со мной она пекла торт, и не я водила ее на выставку, и не я радовалась, как прекрасна моя маленькая принцесса в новом наряде.

Однажды, уже после Нового года, проведенного тихо и скромно, в окружении таких же как я, к кому никто не приехал на праздник и таких, к кому просто некому было приехать, при телефонном разговоре с дочкой она спросила меня:

– Мам, а ты, правда, в тюрьме? Ты человека убила?

Это был удар ниже пояса. Я застыла, и мне казалось, что тело мое окаменело, а сердце пропустило несколько ударов.

– Кира, кто тебе такое сказал? – задыхаясь, спросила я у нее. – Тетя Снежана? Или папа?

– Снежана.

«Сука! Какая сука! Зачем?» – пронеслось в голове.

– Кира, – мне нужно было оставаться спокойной, и взяла себя в руки, сохранив доверительный тон. – Мама никого не убивала. И мама не в тюрьме.

– Почему ты тогда не приезжаешь?

– Я…. – в горле передавило, сжало. Мне не хватало воздуха. Слезы полились градом из глаз. – Я пока не могу, но я обещаю. Девочка моя! Я обещаю тебе, что мы скоро увидимся. Вы с папой приедете ко мне. Мы будем вместе. Все вместе, как раньше! Хорошо?

– Хорошо, – ее нежный, родной голосок звучал так близко, что сердце мое обливалось кровью, а душа кричала и билась, как птица в клетке. – Я люблю тебя, мамочка.

– И я! Я так тебя люблю, детка моя.

Мне нужно было прийти в себя после этого разговора. Через полчаса я набрала Снежанку. Гудки. Сброс.

–Ну, уж нет! – меня разобрала злость. – Марин, дай телефон позвонить. Потом сочтемся.

– Але, – услышала я голос бывшей одноклассницы.

– Это я.

Возникла пауза, она продолжила первая:

– Привет.

– Зачем ты сказала Кире? – вместо привета задала я.

– Да сказала! – в ее словах прозвучал вызов. – Рано или поздно она бы узнала.

– Но не от тебя, – прошипела я. – Какое ты право имела?

– Я заменила ей мать!

– Что? – у меня перехватило дыхание. – Да ты….

– Отдыхай! – она бросила трубку. Послышались гудки.

Трясущимися руками я набрала ее номер снова.

– Абонент недоступен. Попробуйте перезвонить позже.

В глазах потемнело.

– Белла, ты что? – заволновалась Маринка. А я смотрела в ее лицо и не видела. Свет будто померк, и я ослепла.

Резкий запах нашатыря ударил в нос и привел в чувство.

– Ну, подруга, ты и напугала, – Алевтина, Ритка и Маринка склонились надо мной.

– Что случилось? – мой голос был вялым и каким-то неживым.

– Ты в обморок упала, – сообщила Маринка.

– Слыш, подруга, – Ритка подозрительно уставилась на меня. – А ты не того?

– Третий месяц, – я опустила взгляд, будто в чем-то была виновата.

– Твою ж мать!

***

Новость о моей беременности, я хотела сообщить мужу. Лично, при встрече. Но у меня возникла проблема: Антон не ехал ко мне. А после злополучного разговора со Снежанкой он перестал брать трубку. Кирин телефон тоже молчал. Через несколько дней бесполезных попыток я позвонила Алке. Она ничего не знала, но обещала разузнать.

Спустя неделю, вся измаявшись, я наконец-то дождалась от нее звонка:

– Короче, – затараторила в своей манере Алка. – Антон молчит, Снежанка, твоя, тоже молчит.

– Она не моя, – перебила я подругу.

– Не важно, уже. Я попросила Левандовского,