Противник явно не хотел смириться с поражением. 7–8 июля он предпринял попытку взять реванш, но, потеряв более 5 тыс. человек, отказался от своей затеи. Отход японских войск вдохновил Жукова на более решительные действия. Он сформировал ударную оперативную группу в составе двух танковых, трех мотоброневых бригад и стрелковой дивизии, которой поставил задачу нанести „короткий удар по противнику с целью разгрома“, „занять главными силами свои прежние оборонительные позиции и выйти передовыми частями на государственную границу“. Одному из полков 82-й стрелковой дивизии предстояло „нанести решительный удар в направлении: северный берег реки Хайластын-Гол и далее на северо-запад и выйти на прежние оборонительные позиции, выставив на государственной границе передовой отряд“. Левее в том же направлении должен был наступать 149-й стрелковый полк. Остальным частям корпуса предписывалось активными действиями сковать противника и тем самым обеспечить наступление ударной группы. Частям 11-й танковой бригады предстояло занять исходное положение на песчаных буграх в 6 км восточнее р. Халхин-Гол и разгромить противника, его артиллерию и ближайшие резервы. Наступлению должна была предшествовать артиллерийская и авиационная подготовка.

Однако наступление 57-го особого стрелкового корпуса, предпринятое 9 июля, как и последующие его действия, успеха не имело. Жуков после „Баин-Цаганского побоища“ явно переоценил состояние и настроение своих частей. Японцы вновь овладели инициативой, нанося чувствительные удары по советским войскам, которые с 8 по 12 июля потеряли около 3 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Так, 12 июля при организации разгрома прорвавшейся группы противника 36-я мотострелковая дивизия понесла значительные потери. Тогда же погиб командир 11-й танковой бригады комбриг М. П. Яковлев.

Тяжелые потери отрицательно сказались на моральном духе красноармейцев. Дело порой доходило и до прямого неповиновения командирам. Так, в ночь с 11 на 12 июля два батальона 603-го полка 82-й стрелковой дивизии без приказа дважды уходили с позиций. Полк пытался даже бунтовать. Не лучше обстояли дела и в других частях дивизии. Поэтому Жуков был вынужден заменить в этой дивизии командиров полков, батальонов, рот и даже взводов, призванных недавно из запаса, на командиров из состава хорошо зарекомендовавшей себя в предыдущих боях 36-й мотострелковой дивизии.

Командир корпуса не ограничился только заменой командиров, но и предпринял более жесткие меры по наведению порядка в войсках. 11 июля он подписал приказ, в котором „за проявленную бездеятельность при организации переправы, за бездеятельность при организации управления для боя — командиру полка т. Степанову, военному комиссару т. Мусину, начальнику штаба т. Нерот“ объявил выговор и предупредил, что если „полк не будет организован, если командование и штаб будут бездействовать, буду ставить вопрос перед народным комиссаром обороны о предании суду военного трибунала“. Некоторые бойцы были преданы суду военного трибунала, в том числе красноармейцы Никитин и Мальцев, которые 9 июля „в силу трусости, умышленно, с целью уклониться от военных обязанностей военной службы в боевой обстановке, выстрелом из винтовки легко ранили себя в левую руку“. 13 июля оба красноармейца были приговорены военным трибуналом к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего принадлежащего им личного имущества. Наряду с этим Жуков потребовал „прекратить вести бесцельный и неорганизованный огонь, расстреливая маловажные и мелкие цели ружейно-пулеметным огнем и малокалиберной артиллерией, подпуская противника на ближние дистанции, на верный выстрел. В случае появления перед фронтом крупных частей противника организовать сосредоточенный огонь всех видов оружия, чтобы противник был наверняка уничтожен системой огня“.

Заместитель наркома обороны Кулик докладывал Ворошилову: „…12 июля являлось критическим днем и могло кончиться для нас потерей техники, артиллерии, а также значительной части людского состава, если бы противник повторил контратаку, потому что мы занимали кольцеобразный фронт, уцепившись за западные скаты бугров, и наступление противника на переправу грозило полным пленением и разгромом наших сил, так как никаких резервов для парирования удара не было“.

К. Е. Ворошилов, недовольный действиями корпуса, послал 12 июля Г. К. Жукову телеграмму, содержащую нелицеприятные оценки его действий. Нарком обороны отмечал, что противник действует организованнее и тактически грамотнее, чем командир корпуса. Умело применяя снайперов и снайперские орудия, непрерывные мелкие наскоки днем и ночью, японцы наносят большой вред частям корпуса, держат инициативу в своих руках. Ворошилов, оценивая действия корпуса за последние дни как неправильные, указывал Жукову, что он не заботится об отдыхе людей, вводит подходящие подкрепления в бой с марша без тщательной подготовки, бросает танки ротами и батальонами на закрепившегося противника, что приводит к большим потерям, слабо использует противотанковую артиллерию, не умеет сочетать оборону с короткими ударами по слабым местам противника, неэффективно использует артиллерию, мало внимания уделяет организации взаимодействия между родами войск. В заключение нарком отмечал: „Поменьше нервничайте, не торопитесь „одним ударом“ уничтожить врага, и мы разобьем противника с меньшей затратой своей крови“.

Главный военный совет РККА, пытаясь улучшить управление войсками дальневосточного региона, принял 9 июля решение об образовании в Чите нового руководящего военного органа — фронтовой группы. Возглавил ее командарм 2-го ранга Г. М. Штерн, на которого возлагалась задача по объединению и направлению „действий 1-й и 2-й краснознаменных армий, Забайкальского военного округа и 57-го особого корпуса“.

Г. М. Штерн, вступив в командование фронтовой группой, немедленно выехал в район боевых действий, чтобы на месте ознакомиться со сложившейся обстановкой. Обнаружив сосредоточение крупной группировки противника, он 13 июля предложил Г. И. Кулику: „Пока подойдут новые части и подтянутся слабые, уменьшить число наших частей на восточном берегу, но прочно занять два небольших плацдарма, обеспечивающие переправы, которые использовать в последующем для перехода в наступление“. Г. И. Кулик сразу же приказал Г. К. Жукову вывести главные силы, технику, артиллерию на западный берег р. Халхин-Гол для приведения в порядок, оставив на противоположной стороне по одному усиленному батальону для обороны переправ. В создавшейся обстановке такое решение представлялось наиболее правильным, и Жуков отдал соответствующий приказ по корпусу. Однако на следующий день командира корпуса вызвал к прямому проводу начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников, который в жесткой форме потребовал восстановить положение частей. Вслед за этим Ворошилов отменил приказ Жукова, требуя удерживать восточный берег реки при всех обстоятельствах. Кулику было указано впредь не вмешиваться в оперативные дела корпуса, предоставив заниматься этим командованию корпуса и фронтовой группы.

19 июля Главный военный совет РККА решил „в целях укрепления руководства войсками, расположенными на территории МНР, переформировать управление 57-го особого корпуса в управление армейской группы с подчинением командующему фронтовой группы“. Это новое формирование получило наименование „1-я армейская группа“, командующим которой стал Г. К. Жуков.