– За нами восемнадцать лет гоняется псих, а мы пришли в библиотеку? – озадачилась я, поежившись под взглядом почти бесцветных серых глаз. – Что ты хочешь здесь найти, мама? Пособие на тему «как правильно закапывать труп маньяка»?

Мама попыталась меня осадить:

– Не язви и перестань злиться.

– Но ты ничего не объясняешь! Хотя обещала! – возмутилась я, повысив голос.

– Здесь не принято кричать, мадемуазель, – бесцветно проскрипела библиотекарь.

А у меня появилось стойкое желание на расстоянии потыкать в нее палочкой на предмет: «А жива ли она вообще?» Голос из-за эха казался потусторонним, будто далеким и одновременно объемным.

Развернувшись ко мне, родительница крепко обняла меня, стиснув мои плечи. А отстранившись, нашла взглядом мои глаза. Смотрела внимательно, пронзительно, прямо, как умела только она.

Если она сейчас скажет, что теперь мы будем жить здесь, я ее непременно укушу.

– Салли, у меня просто нет столько времени, чтобы рассказать тебе сейчас все. За одним вопросом потянется другой. Этот разговор не на одну минуту, – с нежностью прикоснулась она ладонью к моей щеке. – Но я хочу, чтобы ты знала, доченька, что я очень сильно тебя люблю. Все, что я делала, делаю и буду делать, – исключительно ради тебя.

– Зачем мы пришли в библиотеку? – настойчиво повторила я свой вопрос, потому что ответ на него был самым простым.

И за ним точно не потянется что-то еще. Всего одно слово: информация, книги, пособие. О том, как автономно выжить в лесу целый год, если за вами гонится маньяк.

Но в одно слово мама не уложилась:

– Потому что именно здесь находится проход туда, куда обычные люди попасть не могут.

– Но мы обычные люди!

Я заупрямилась. Заупрямилась из-за того, что хотела услышать наконец хоть какую-то конкретику. Признание, которого подспудно ждала последние четыре года – с тех пор, как поняла, что немного, но все же отличаюсь от нормальных людей. С тех пор, как начала подсознательно догадываться, что маньяк как-то связан с моими способностями.

Догадываться, да. Но не верить в это, не думать об этом, не размышлять. Свои догадки из-за страха оказаться правой я обрубала на корню.

Дама в сером уже явно начинала злиться:

– Тишина.

– Еще секунду, пожалуйста, – попросила мама, на миг обернувшись, после чего с мягкой улыбкой произнесла: – Нет, Салли. Мы не обычные люди. По крайней мере, я. Я Полуночница, милая. Одна из тех, кто никогда не спит в ночи. Из тех, кто поддерживает порядок по эту сторону мира и по ту.

– По какую ту? По Темную? – вспомнила я ее слова в машине.

– Об этом я и говорила. За одним ответом найдется следующий вопрос, но мне правда некогда сейчас, хотя я бы очень хотела наконец избавиться от этого груза. Одно могу сказать точно: все ответы на свои вопросы ты получишь в другом месте. Тогда, когда будешь находиться в безопасности. Мы на второй этаж.

Последнее утверждение она произнесла уже не для меня. Услышав эту простую фразу, Серая дама молча вновь заняла свой стул и изобразила кропотливую работу. Мы же свободно прошли мимо ее стола к массивной позолоченной двери, что располагалась справа.

Незамысловатые завитки на полотне сверкали под тусклым светом ламп. Дверь походила на вход в сокровищницу и никак иначе, но нашлась за ней широкая лестница в два пролета, с резными перилами и навершиями в виде сложивших крылья летучих мышей.

Одну я даже осмелилась пощупать.

Поднявшись на второй этаж, мы так же легко попали в другой зал. Он почти не отличался от предыдущего, но что самое поразительное – встретила нас все та же Серая дама с лицом, вообще не выражающим какие-либо эмоции.

Варианта было два: или сошла с ума я, или спятила моя мама. Впрочем, нельзя было исключать, что мы обе давно пребывали не в себе.

Вопросы, вопросы, вопросы… Прикусив язык, я все ждала, что мы сейчас встретимся с кем-то из верхушки этой психбольницы. С тем, кто быстро и лаконично вставит в мою голову всю нужную информацию, а после мы отправимся в новую поездку. Куда-то, куда преследовавший нас маньяк точно не доберется.

Но реальность, как и всегда, не сошлась с фантазиями.

Молча кивнув библиотекарю, мама достала из куртки кинжал с крупными красными камнями в рукояти и неожиданно повернулась ко мне. Точнее, к двери за моей спиной, а потому мне пришлось активно посторониться.

За тем, как она вставляет лезвие в щель между дверью и полом, я наблюдала, ощущая себя сбитой с толку. Повторив острием очертание дверного проема, родительница выпрямилась и открыла створку, повернув круглую позолоченную ручку.

Меня она пропустила вперед.

Я спускалась с опаской. Пока в антураже не изменилось ровным счетом ничего. Все та же лестница, те же стены и навершия. Даже зал на первом этаже все тот же. И Серая дама та же. Стоит себе, не моргает.

Взглянув на маму, я удостоилась теплой снисходительной улыбки. И ежу было понятно, что она знала то, о чем я пока не догадывалась. Но чем дольше приходилось ждать взрыва, тем страшнее рисовались картины моего ближайшего будущего.

И тем не менее я вышла на крыльцо первая. Вышла, осмотрелась и чуть не пересчитала собою ступени. Родительница поймала меня за плечи буквально в последний момент.

Взгляд ее снова выражал понимание. Она словно знала, сколь сильно во мне сейчас смятение и какие чувства и сомнения обуревают.

Теперь я спускалась значительно медленнее. Во-первых, потому, что до меня наконец дошло: вместо светлого дня нас встретила ночь. Во-вторых, улица отличалась от улицы Эшвула кардинально. Вместо развернувшихся строек и новеньких таунхаусов стояли вытянутые дома в викторианском стиле, с белой отделкой, резными уголками и низкой оградой вокруг балконов.

Мимо нас пронеслась двойка лошадей, запряженных в темную карету. Тут и там встречались прохожие, будто сошедшие со страниц учебника по истории или кадров псевдоисторического фильма.

– Ты будешь учиться здесь, – сказала мама, едва мы остановились у ворот академии, за которыми возвышалось мрачное высокое здание с башнями-шпилями и уродливыми горгульями на выступах.

– Я уже окончила школу, – напомнила я, усилием воли заставив себя остаться на месте.

Отступить хоть на пару шагов назад хотелось просто невыносимо.

– Это не школа, Салли. Это академия для Полуночников.

Достав из внутреннего кармана куртки большую бордовую прямоугольную карту, она вложила ее прямо в раскрытую пасть каменной летучей мыши. Пасть мгновенно со щелчком сомкнулась и разомкнулась, оставив на карточке два внушительных отверстия. Затем со скрипом открылась калитка рядом с воротами.

Я заходить внутрь не спешила.

– Но ты ведь сама сказала, что я не такая. Чему тогда я буду здесь учиться?

– Всему тому, о чем я тебе не рассказывала, потому что опрометчиво считала, что тебя эта сторона никогда не коснется. Но она коснулась, а значит, ты должна