– Сообщите им, капитан! Они обязаны об этом знать.

– Пожалуйста, доктор! – умоляюще вступила Джанет. – Мне просто необходимо, чтобы вы осмотрели миссис Чилдер. Ей, кажется, совсем плохо.

Бэйрд шагнул к двери. Морщины на его лице проступили отчетливей, но во взгляде – когда он встретился глазами с Джанет – была невероятная твердость и сосредоточенность.

– Позаботьтесь о том, чтобы пассажиры не волновались. Мы во многом зависим от того, как вы будете справляться. И если бы вам сейчас удалось разыскать и принести мне мою сумку, я бы смог оказать помощь миссис Чилдер. – Он открыл перед Джанет дверь, потом вдруг, словно спохватившись, остановил ее: – Кстати, а что вы ели на ужин?

– Я ела мясо, – улыбнулась девушка.

– Слава тебе господи! – Джанет уже стала выходить, но он неожиданно вновь остановил ее, схватив за локоть: – А капитан? Надеюсь, он тоже ужинал мясом?

Она подняла на него глаза, пытаясь и вспомнить, и осмыслить вопрос.

И вдруг ее охватил ужас. Она побледнела, глаза ее округлились.

01.45–02.20

Бруно Бэйрд внимательно смотрел на стюардессу. Взгляд его голубовато-серых глаз казался абсолютно спокойным, но голова лихорадочно работала. По многолетней привычке он взвешивал все возможные варианты развития событий.

– Ну что ж, не будем делать поспешных выводов, – сказал он в большей степени самому себе и затем, уже несколько более бодро, продолжил: – Найдите мне мою сумку, скорее! Перед тем как осмотреть миссис Чилдер, мне нужно поговорить с капитаном.

Он вернулся в кабину. Поднявшись над зоной турбулентности, они теперь летели горизонтально. Из-за плеча пилота он увидел холодный белый свет луны, превращавший плотный ковер из облаков в бескрайнее, словно простиравшееся над всем миром снежное пространство, среди волнистой поверхности которого то тут, то там виднелись скалистые верхушки ледяных утесов. Зрелище казалось фантастическим.

– Капитан. – Бэйрд облокотился на спинку пустующего кресла второго пилота. Дан обернулся; при лунном свете он выглядел бледным и осунувшимся. – Всего пару минут, капитан, – там в салоне люди, которым очень плохо, и им нужна моя помощь.

Дан понимающе кивнул:

– Да, доктор. Слушаю вас.

– Насколько я понял, вы ужинали позже второго пилота?

– Да, так и есть.

– Насколько позже?

Дан прищурился.

– Примерно через полчаса после него. Может, чуть больше. – И вдруг до него дошло. Резко выпрямившись, он стукнул ладонью по колонке рулевого управления. – Я ведь тоже ел рыбу, будь она неладна!

– Вы хорошо себя чувствуете?

Капитан кивнул:

– Да. Да, я чувствую себя нормально.

– Отлично. – В голосе Бэйрда послышалось облегчение. – Как только получу свою сумку, я дам вам средство, вызывающее рвоту.

– И это избавит меня от возможных последствий?

– Зависит от того, насколько у вас все переварилось. К тому же пока не стоит делать вывод, что все, кто ел рыбу, непременно должны отравиться. Многие вещи не поддаются логике. Может быть, вы окажетесь единственным, кому удастся этого избежать.

– Хорошо бы, – пробормотал Дан; его задумчивый взгляд был устремлен вперед, навстречу лунному свету.

– Теперь послушайте, – продолжал Бэйрд, – можно каким-то образом, так сказать, зафиксировать управление самолетом?

– Да, конечно, – ответил Дан, – есть автопилот. Но при посадке…

– Думаю, на всякий случай вам надо или включить его, или предусмотреть что-то еще. Если вам вдруг станет плохо, немедленно зовите меня. Не знаю, смогу ли я чем-то помочь, но если появятся характерные симптомы, все произойдет очень быстро.

Дан крепко держал колонку рулевого управления, и было видно, как побелели костяшки его пальцев.

– Хорошо, – тихо проговорил он. – А как мисс Бенсон, стюардесса?

– С ней все в порядке. Она ела мясо.

– Уже кое-что. Послушайте, ради всего святого, поторопитесь с этим рвотным средством! Я не могу рисковать.

– Бенсон торопится. Если не ошибаюсь, там, в салоне, еще двое в почти бессознательном состоянии. И вот что, – Бэйрд заглянул капитану в глаза, – вы абсолютно уверены, что нам не остается ничего другого, кроме как лететь дальше?

– Абсолютно, – не колеблясь, ответил Дан. – Я не раз все проверял и уточнял. С этой стороны гор повсюду плотная облачность и туман. Закрыты и Калгари, и Эдмонтон, и Летбридж – обычная история при нулевой видимости, и если бы события шли своим чередом, нам было бы все равно.

– Однако теперь нам не все равно.

Доктор собрался уходить, но Дан задержал его:

– Погодите! – Бэйрд остановился. – Я отвечаю за этот рейс, и мне нужно знать все факты. Говорите прямо – каковы мои шансы?

На мгновение потеряв самообладание, Бэйрд раздраженно потряс головой:

– Откуда мне знать? Здесь никакие правила не действуют!

Капитан снова окликнул его, когда тот уже выходил из кабины:

– Доктор!

– Да?

– Я рад, что вы с нами.

Не говоря больше ни слова, Бэйрд вышел. Глубоко вздохнув, Дан, вспоминая все только что сказанное, попытался продумать возможный план действий. Подобное острое чувство тревоги было ему знакомо, только на этот раз на фоне сознания ответственности за безопасность самолета и почти шестидесяти жизней у него вдруг возникло леденящее душу предчувствие несчастья. Или это было нечто иное – что же? Его старшие коллеги – летчики, побывавшие во время войны в боях, – всегда придерживались принципа, что если не сдаваться, в конце концов можно и победить. Как могло случиться, что всего за получасовой отрезок времени обычный, нормально проходивший полет на авиалайнере, перевозившем толпу радостных футбольных болельщиков, превратился в кошмар высоко над землей, о котором раструбят на первых страницах сотни газет?

Он с негодованием постарался отбросить дурные мысли. Ему было чем заняться, и эти дела требовали от него предельной концентрации. Вытянув вперед правую руку, он щелкнул тумблерами на панели управления автопилотом, убеждаясь, что каждый принял соответствующее положение и загорелся соответствующий индикатор, говоривший о том, что можно переходить к следующей операции. Сначала – элероны: требовалась небольшая корректировка, чтобы полностью перевести их на электрическое управление; затем – педаль поворота, руль высоты…

Он дождался, пока все четыре индикатора в верхней части панели перестали мигать и загорелись ровным светом. Удовлетворенный, Дан бросил взгляд на курсоуказатель и убрал руки со штурвала. Самолет продолжал лететь на автопилоте, а он, откинувшись на спинку кресла, тщательно осматривал кабину. Для неискушенного человека она представляла собой жутковатое зрелище. Колонки управления двигались то вперед, то назад, потом – снова вперед, словно в креслах пилотов сидели невидимки. В соответствии с воздушными массами, мягко накатывавшими на самолет, педали управления тоже двигались сами по себе, будто по собственному разумению. На обширном пространстве двойной приборной доски бесшумно подрагивали десятки разных стрелочек.