и тихонечко добрела до своей же постели, переложила горку белья на стоящее рядом кресло. Ну не смогу я тащить его словно марионетку на поводке в комнату эльфа. Слишком это неправильно — запереть чужое сознание в теле и взять в свои руки контроль над этим телом. Наслать сон, ещё ладно, но мучить испуганное, истощенное крылатое создание я не могу. Это не честно, самой же будет противно. Откинула покрывало со своей же постели. И как его подманить, когда он дрожит и даже не смотрит в мою сторону? Подошла ближе к этой горе изумительного пуха и, запустив руку внутрь теплого кокона, чуть потрясла за плечо. Ирлинг раскрыл черные глаза.

— Встань! — хоть что-то я помню на забытом всеми древнем языке ушастых.

Повинуется, лепечет неизвестно что. Встал, выпрямился, хоть бы крылья опять не раскрыл.

Пальцем я указала на кровать. Замер, посмотрел на меня пронзительно, улыбнулся самыми кончиками губ и шустро заполз под одеяло, вытянувшись во весь рост и раскинув свои огромные крылья, которые даже не поместились полностью на кровати и свесились из-под тонкого одеяла с двух сторон, едва не касаясь кончиками самого пола. Легонько, не отводя от него взгляда, я подула, насылая сладкий и крепкий сон. Затяжелели веки, прикрыли мятежную черноту глаз, опустились, пряча тревоги и сомнения дня. Спит сладко, расслабляя усталое тело с каждой секундой все больше. Наверное, можно идти. Вот только где я сегодня буду спать? Хотела тут с Адрианом в обнимку, а что получится? Никому не известно. Остается надеяться лишь только на чудо. Тихонечко я выскользнула в коридор и увидела в холле моего эльфа. Из-за входной двери так и доносились крики и грохот. Адриан же сидел на полу, подпирая спиною стену и уронив вперед усталую голову, изящные руки, лежащие на коленях, расслабленно свисали вниз. Я подошла ближе и осторожно провела рукой по обнаженным красивым плечам. Эльф даже не шелохнулся.

— Ты спишь, что ли?

— Эт? — подскочил он во весь рост, вырываясь из морока сна, как из капкана, — Шерли? Простите, я задремал, должно быть. Мне очень неудобно, что я впервые в жизни уснул, сидя на полу. Впервые. Великая луна, я, точно, становлюсь человеком. Благовоспитанный лунный эльф никогда бы не стал спать, сидя под дверью. Простите, что вам довелось увидеть, как я совершаю этот безобразный поступок. Я не хотел.

— А ты, значит, благовоспитанный?

— Был им. Меня воспитывала сестра. А затем я учился в Академии военного дела.

— Надо же. А я думала, в Краю Туманов царит полный матриархат.

— Так и есть, но с разрешения хозяйки дома мужчина может учиться, где сам пожелает. И даже работать, — Адриан сладко зевнул, прикрыв рот ладонью. Мой сонный котенок.

— Одевайся и пойдем добывать еду, я знаю отличный сад тут неподалеку. Там, точно, никто ничего не собирает.

— Сию секунду.

Адриан

Сад, в котором никто ничего не собирает. Интересно, где такой может быть в центре Имперской столицы? Закрытая карета забрала нас от самого дома. Шерли любезно разрешила мне разместиться бок о бок с ней, утопая в прохладной обивке задних сидений. Недавние поездки лучше даже не вспоминать. В клетке, на полу… Ужас какой-то. Забыть и не помнить, словно это не со мной было. Или считать расплатой за побег из родного мне дома. Тихо качаются шторки на окнах, пропуская внутрь скупой лунный свет. Знал бы я раньше, что буду так ехать в обнимку с любимой магессой, человеком к тому же, моей госпожой. Сердце точит легонький червячок сомнения, точно ли она заставила ирлинга спать? Не спалит ли он мой новый дом, место, где я обрел свое счастье, не подорвется ли сам?

— А где вы его уложили?

— Кого?

— Ирэля.

— Пока у себя на кровати, — Шерли недовольно фыркнула. То ли ее смутил мой вопрос, то ли жалко нашей постели, пропитанной запахом ночи и страсти. Кому-кому, а крылатому там не место, это точно. Неужели я и, вправду, к нему ревную? Глупость, он никто и ничто, всего лишь раб. А я сам-то кто в глазах нашей с ним госпожи? Тоже ведь раб, лишенный собственных воли и чести. Еще и воришка до кучи.

— Приехали, вылезай.

Как мог учтиво подхватил ее крошечную мягкую ручку и осмотрелся.

Чугунная решетка обрамляет какой-то довольно обширный сад с редкими деревцами.

— Бери корзину и пошли вправо, там можно перелезть.

— Мы будем воровать?

— Кто бы говорил. Просто возьмем никому не нужное.

— Шерли, я не вор, и красть не приучен.

— А кто ты тогда? В бумагах чётко написано, какую сумму ты увёл из казны. Идем скорее, пока возчик ничего не заметил, нам еще на нем возвращаться.

Пришлось подчиниться и плестись следом.

— Я просто не внес налог, и набежали штрафные суммы за пять лет.

— Это какого размера должен был быть налог, чтоб набежал такой штраф? Уж я в этом хоть и немного, но разбираюсь. Ты что, держал ювелирную лавку? Торговал самоцветами? Мы пришли, лезь давай, и лучше молча, чтобы нас не заметили.

По узкой тропинке среди высоких деревьев мы пробираемся все дальше в глубину абсолютно темного сада. Ни фонаря, ни магических светлячков, ни горящих окон чужого дома. Только скрежет и шорох отдаются эхом откуда-то со стороны, Шерли их и не слышит, должно быть, все-таки человек.

— Тут направо, — прошептала она мне в ухо. И тут же кто-то сильнее заскреб лапой чуть в стороне. Девушка явно напряглась, замерев у моего плеча.

— Ускоримся, пока нас не начали доставать, — произнесла она уже в голос.

Сильнее качнулись кроны деревьев, перекрывая шорохом листьев посторонние звуки. Странно, ветра-то нет. Госпожа перешла почти на бег.

Дорога все уже, Шерли, не сбавляя ходу, продирается сквозь наступающие с обеих сторон ветви кустов, ловкая, дерзкая, смелая, решительная и бездумная. То тут, то там мне чудятся обступающие наш путь фигуры вампиров, оборотней и, быть может, чертей. Хруст веток и гул натоптанной, но заросшей дороги эхом вторит каждому моему шагу. Легкая эльфийская походка, так ценимая среди людей за бесшумность, здесь громыхает набатом, позади нас, да и впереди тоже все отчетливей слышно, как скребутся чьи-то невидимые пока что когти, какой-то зверь будто вынырнул из норы, судя по звуку от ударившего по земле камня. А может, это тот тёмный эльф, что примерещился мне в лунном свете, бросил в нас чем-то. Не разобрать, не увидеть, только лишь успеваю пригибать голову под теми ветвями, что так легко минует девушка, ставшая госпожой моей души, та единственная, которой я