Муж выругался так, что у дочери в животике, наверное, ушки покраснели, да повернулся к водителю. Спросил его на английском:

– Это такси?

Тот помотал головой и покосился на зонтик с ужасом. Поспешно рассказал про босса, и Вася вздохнул:

– Нехорошо получилось. Чужого дракона угнали. Придётся вернуться за Наполеоном.

Приказал водителю разворачиваться, и я едва не поседела. Обняв Васеньку, приготовилась к неминуемой гибели, когда этот прихвостень наполеоновский без предупреждения и поворотников крутанул руль. Отчаянно сигналя и матерясь на жуткой смеси языков, помчался обратно. Вася, как обрёл дар речи, так сразу за зонтик схватился:

– Ты как водишь, шумахер недоподрезанный! Не мешки с чаем везёшь!

Поскольку Васенька на эмоциях орал на родном, мне пришлось перевести и ещё объяснить сложную лингвистическую загадку про «недоподрезанного». Краснея при этом – уж я мужа не первый день знаю, поэтому то, что Вася имел в виду, для меня не тайна. А вот как отреагирует обездоленный Наполеон, неизвестно. Предложила выйти заранее, чтобы не сталкиваться нос к носу с разъярённым колобком. Но Вася непреклонен.

– Я не хочу, чтобы ты пострадал, – пыталась переубедить мужа. – Я конечно не дам тебя в обиду, но… Вдруг Наполеон уже с солдатами на берегу поджидает, а тут ты весь беременный и беззащитный…

– Это я беззащитный?! – хохотнул Вася. – Ты это моему зонтику скажи! Мы с тобой отличная команда, Васёк, и любому Наполеону покажем, где розовые слоны зимуют!

Но, когда мы остановились, солдат не было, а был лишь Наполеон и одинокий полицейский. Вася дёрнул меня за руку, не давая вылезть из машины, да высунулся в окошко:

– Эй, сладенький! – нагло заявил муж на английском. – Сбежать решил от беременной жены? Мало того, что я тут по Дели голодная мотаюсь, так ещё и ты решил сбежать от беременной жены? Вот рожу прямо в машине, узнаешь почём фунт плесени в сырный год!

Наполеон побледнел и воровато посмотрел на полицейского, который смял лист и, брызгая слюной, доступно объяснил колобку, что негоже отрывать занятых людей и втягивать в семейные разборки. На слабые блеяния, что несчастный не знает эту женщину, полицейский внимания не обратил, может потому, что Наполеон на эмоциях пытался объяснить это на французском, а не английском.

– Кто вы? – усевшись в машину по кивку моего мужа, спросил Наполеон. – Что вам надо?

– Шоколада, – серьёзно заявил Вася и погладил живот: – Для меня и сына моего…

– Дочери, – привычно поправила я.

– Узнаем точно, если сейчас же не поем, потому что от голода рожу в этой машине! – потрясая зонтиком, рявкнул муж. – Ферштейн?

Кивнули все: и индус, и француз, и я. Голодная беременная женщина с боевым зонтиком в руках это вам не шутки!

Домчали нас до ресторана с ветерком. Характерным таким, сдобренным хорошей порцией мата. Моего преимущественно. Водят индусы просто кошмарно! Будь я за рулем, показал бы им кузькину мать с зонтиком, но водитель попался совестливый и пытался не нарушать, хотя тут это было практически невозможно.

К ресторану я подъехал взвинченный настолько, что даже Васенька аккуратно жалась с краешку. А Наполеончик так вообще, кажется, в обморок упал. По интонациям все понял. Что, куда и как глубоко.

– Приехали, дядя! – заметив вывеску, рыкнул я.

Даже на английском, что уже внушало оптимизм. Закусывать острое острым, а потом дышать огнем я был категорически несогласен. Даешь нормального борща и винегрета! А еще огурчиков, да с медком… Перед глазами промелькнул кошмар всей моей жизни. Дыня с майонезом! Ну все, время пополнять список. Я снова забористо выругался.

– Кто как хочет, а я – есть! Ты, – ткнул пальцем в притихшего водителя, – сидеть и ждать! Ясно? Может еще другой ресторан искать придется…

Водитель очень усердно закивал. Видимо русский понимать начал. На интуитивном уровне. Наполеончик, заметив, что мы собираемся отчаливать, неожиданно залопотал на своем, обращаясь к Васеньке. Да так усердно, что того и гляди шляпа свалится.

– Васенька, он составить компанию хочет, – перевела жена. – Говорит, никогда не встречал такой колоритной пары.

– Да за ради Бога, – я уже давился слюной, запахи витали вокруг просто фантастические. – Но если глянет в мою тарелку…

Потряс зонтиком. Наполеончик побледнел и знаками попытался объяснить, что будет рассматривать исключительно скатерть.

В ресторан мы ввалились дружной толпой. Впереди я с зонтом, как со знаменем, а следом моя свита. Администратор, увидев нас, сразу сделал охотничью стойку. Повел к столикам одновременно рассыпаясь восторженными восклицаниями.

Заветное меню попало в мои цепкие когти, и сын внутри сделал кульбит, поддерживая шальную мысль крикнуть «Гуляем на все!». Женушка тут же очутилась рядом, забыв, что ее так же снабдили подобной книжицей.

– Васенька, а вот смотри какой краб симпатичный, питательный. Ух, здоровый! Вам с доченькой хватит, – заворковала, тыкая пальцем в картинки.

– Какой краб, женщина? Мяса мне! Огурцов с медом, и хлеба побольше. Мы с сыном голодные!

– С дочкой…

– С сыном! Отцовское сердце не обманешь.

– Ну может, салатика. Я вот возьму…

– Салатика? Хочешь из меня дохлого тигра сделать? Нам еще по джунглям скакать!

Мы препирались, наверное, минут десять. Наполеончик сидел тише воды ниже травы и только блестел круглыми очками, иногда рискуя посмотреть на нас поверх своего меню.

Наконец с едой мы определились. Вася по привычке хотела накормить собственное тело тем, что ела обычно. Вкусы наши не совпадали, и поэтому я упорно отстаивал изменение рациона.

Официанты паслись в сторонке, не рискуя лезть под словесный обстрел. Но вот Васенька прищёлкнула пальцами, и через десять минут к нам уже несли закрытые баранчиками тарелки.

Приступая к трапезе, жена заботливо расправилась салфетку на моём животе.

– Я что, немощный, что ли? – бухтел скорее по привычке.

Забота супруги была приятна. Очень у меня девочка внимательная, и эти ее повседневные ухаживания… Каждый раз до сладкой дрожи пробирают. Никогда не признаюсь, но согласен я с тем экстрасенсом, что счастье мое зелёным назвал, на все сто сорок шесть процентов. Именно счастье! Крепко чмокнул жену в губы и приступили к еде.

Француз себе только кофе заказал в неприлично большой кружке. Как в такую жару можно вообще его пить? Хотя я бы не отказался… Задумчиво вздохнув, опять занялся уничтожением пищи. Василиса мне только хлеб и мед с огурцами подсовывать успевала. Наконец, опустошив все что представлялось возможным, я довольно икнул. Нет, ну вот куда в женщин беременных, это все помещается? Мало того, что живот, так ещё и желудок под завязку набит…