у нас нет. Разведут быстро. Я не претендую на раздел имущества, — проговорила ровно. У Руслана есть накопительный счета, и дачу два года назад купили. Очень приличную, целый загородный дом. — Заберу машину и квартиру в Некрасовке. Ты ведь не против?

— Ты все решила? — Руслан казался неприятно удивленным.

— А ты нет?

Он молчал. Тяжело смотрел и молчал. Затем выдал:

— Не знаю, Оля. Как-то все стало сложно.

— Да все легко, Русь. Ты просто еще не понял, как будет легко и хорошо. Но ты поймешь, обязательно поймешь.

Да, это был сарказм. Я не желала ему счастья с бывшей женой. Не дождутся!

— Единственное, о чем прошу, если Соня будет скучать по мне, разреши нам видеться. Ей будет не просто по первой.

Руслан как-то невнятно кивнул, затем очень собственническим властным движением обвил талию и притянул к себе.

— Что… Ты… — я опешила, когда он грубо и жадно поцеловал меня. Мы давно не целовались в засос. Как-то ушли эти страстные порывы. Секс был, но такие поцелуи редки. Было странно, приятно, грустно.

— Я тоже прощаюсь, — отпустил меня. Вещи в машину грузили в тяжелом молчании. Больше меня не будет в этом доме. Это наш конец.

Глава 6

Руслан

Я провожал машину Оли усталым обреченным взглядом. Давно меня так к земле не пришибало. В последний раз, когда пополнилось мое личное маленькое кладбище. Меня называли отечественным светилом нейрохирургии, но даже у меня были безнадежные случаи. Это не всегда вопрос удачности операции, скорее, после операционная реабилитация. Вроде не виноват, а тошно. Вот и сейчас тошно. Только в нашем с Олей случае я виноват. Предал, изменил, врал.

Оправдывать себя чувствами и общим с Алисой прошлым не буду. Поступок сволочной, но тут уж ничего не попишешь. Что сделано, то сделано. Возможно, сам подсознательно подводил к этой ситуации. Выбирать было нужно, а трудно. Даже сейчас целовал Олю и понимал, что тянет, щемит в сердце, сложно расстаться. И одномоментно голову сносило от одного голоса Алисы. Дочка обожала Олю, и никакие знакомства с биологической матерью этого не изменят. Соня для меня — главное. Если бы Оля не ушла сама, усмирил бы похоть и гормоны. Алиса была бы только биологической матерью Сони, не больше. Изменять жене не стал бы больше. Я слишком прямой по натуре, чтобы юлить и идти кривой дорожкой. Но жена сделала выбор за нас обоих. Никогда не видел ее такой, жесткой и решительной. Оля всегда нежной, понимающей, доброй была. Принимала и поддерживала. Мне будет не хватать ее. Но ладно я. Соня как…

— Пап? — услышал, вернувшись в квартиру. Дочка стояла на лестнице, очень серьезная и решительная. Олю напоминала. — А мама?

— Доченька… — произнес, а телефон снова трезвонил. Я не поехал на работу, а у меня там аврал: слова сказать не могу, чтобы звонки не перебивали. — Мама разве не объяснила, что уходит… Что мы…

— Папа, я знаю, что делать! — важно ответила. — Мама обиделась, что мы гуляли с тетей Алисой. Мы должны извиниться и сказать, что больше так не будем.

Я слабо улыбнулся. Нет, малышка, так просто не бывает. Одними извинениями здесь не обойтись.

— Соня, иди сюда, — дочка запрыгнула мне на руки и крепко обняла. Нужно сказать. Я обязан найти силы, мужество и слова.

Я сел на диван насыщенного синего цвета: в гостиной у нас интерьер во всех оттенках голубого. Оля обставляла. Квартира была куплена мною будучи холостяком. Сначала Алису сюда привел — первую жену. Затем Олю — вторую. Именно она навела здесь уют и порядок.

— Доченька, мне нужно сказать тебе важную вещь.

Она смотрела во все глаза и слушала внимательно, а я не знал, как такое говорить. Но смолчать не выйдет. Оля не просто так оставила это на меня. Дала время рассказать мягко. Сама явно церемониться не будет относительно поведения биологической матери Сони.

— Пап, ну какую вещь? Что ты молчишь? — дочка в нетерпении заерзала.

— Мы с Олей женаты шесть лет, ты ведь знаешь, верно? — попытался зайти издалека. С математики.

— Ага.

— А тебе сколько?

— Восемь.

— Восемь минус шесть, — подталкивал.

— Пап, ну два. Ты что не знаешь?!

— А вывод какой?

Соня задумалась. Думала долго, прежде чем выдать.

— Вы с мамой поженились, когда мне было два года.

— Правильно. Так вышло, потому что мы с Олей познакомились, когда тебе было два годика. Она стала твоей мамой.

Соня нахмурилась. Она не понимала. В ее голове не укладывалось, как так может быть.

— Пап, я не понимаю.

Я выдохнул и перешел к главному.

— Оля не рожала тебя. Она появилась чуть позже в нашей жизни. Мама, которая родила тебя — Алиса.

— Тетя Алиса моя мама?! — с неверием округлила глаза. — У меня две мамы, получается?!

— Ну-у… получается так.

— А где была мама Алиса раньше? Почему я ее не знала? — ох уж эти детские щекотливые вопросы.

— Так вышло, что мы с Алисой развелись. Она уехала, а мы с тобой дома остались. Теперь она хочет с тобой заново познакомиться.

— Мама поэтому ушла, да? Сначала Алиса ушла, а мама пришла. Теперь мама уходит, а Алиса возвращается? — Соня выстроила свою болезненно острую логическую цепочку.

— Доча, мама Оля ушла, потому что мы решили расстаться, но это абсолютно не значит, что она забудет тебя, а ты должна забыть ее.

— Пап, но если мамы так легко приходят и уходят, значит, мама может найти другую дочку и ее любить, а меня забыть, так получается?

— Сонь, нет…

— Как же нет! — вскочила с дивана. — Алиса же ушла. Теперь и мама ушла! Получается, что мамы бросают детей. Папы нет, а мамы бросают! — срывалась в рыдание.

Внутри завибрировало желание защитить Олю. Она ушла, потому что я мерзавец.

— Соня, мама ушла не из-за тебя. А из-за меня. Потому что я люблю Алису.

Да, я произнес это вслух. Я, такой весь прагматичный рассудительный дядька, который не верил в верховенство чувств, только в передозировку гормонов, любил обеих женщин. Но Алису, кажется, больше.

— Мне тоже нужно любить Алису? Ну раз ты перестал любить маму, значит, и я должна, да?!

— Соня, успокойся. Ты никому ничего не должна. Тем более я никогда не буду заставлять тебя любить или не любить. Соня…

— Да ну вас! Не хочу слушать… Предатели! Все предатели! — и убежала наверх к себе.

Я пойду за ней, но не сейчас. У самого нет моральных сил. Это правда высосала меня всего.

Телефон опять разрывался.

— Гордеев, — отрывисто бросил.

— Руслан Игоревич,