уважьте нашу девочку. Я примерно так понимаю, может быть, и другой смысл, — говорит отец.

«Всё может быть, — думаю я, — может и не быть этого, не исключено, что там заложен совершенно иной смысл».

Вернёмся к нашим гвеш къачарал (плохо одетые) и гьенгеруял (кривоходящие).

Скажем, что это чисто развлечение. Смысл-то хоть какой должен быть? В нижней части Джурмута гвеш къачарал приходят зимой в гости без спросу. Обычно их бывает одна пара — мужчина и женщина, их сопровождает группа молодых людей. Гвеш къачарал заходят в дом и начинают развлекать собравшихся и хозяев дома.

Они танцуют, делают жестами разного рода смешные вещи, жена гвеш къачарал начинает бить мужа своего. Это тоже для горцев смешно, хотя в наше цивилизованное время такое вполне может быть, и сегодня такой ритуал уже не покажется смешным. Они не разговаривают, всё жестами, иначе голос выдаст, кто за маской. Хозяин дома, чтобы избавиться от непрошеных гостей, даёт сушёное мясо, бутылку водки или ещё что-нибудь. После подарка они делают заключительный танец и уходят.

На следующее утро на годекане, дома, везде обсуждают ночные приключения гвеш къачарал, и встаёт главный и любопытный для всех вопрос: кто играл под маской в ту ночь? Наиболее успешным считается тот актёр, которого никто не разгадал.

У камилухцев гьенгеруял (кривоходящие в масках) появляются на свадьбе во время выхода жениха и невесты. Если кто-нибудь бросит на невесту купюру малой стоимости, например, 50 рублей, они высмеивают его жадность.

Держит одну сторону купюры на земле один гьенгеру, другую сторону оторвать от земли пытается другой. Он не может, знаками просит джамаат прийти на помощь, обращается к тому, кто бросил, чтобы пришёл на помощь поднять такую тяжёлую и большую купюру. Тут ритуал уже приобретает определённый смысл. Высмеивают жадность.

Это всё вообще не изучено. Вместе с тем древние аулы Нагорного Дагестана опустошаются, идёт массовое переселение на равнину, в города. Всё ассимилируется, выросло целое поколение горцев, которое не то что не видело эти истории, ритуалы и образ жизни, но и не слышало об этом, ибо предки его тоже не слышали. Растёт второе поколение городских горцев.

Мы с отцом на берегу Каспия в Махачкале скучаем по горам, по аулу и периодически возвращаемся туда разговорами. Воспоминания, ностальгия, рассказы о жизни и быте в горах, отец вспоминает всю свою жизнь, которую прожил там, я о детство своё. Периодически в наш разговор влезает мой 12‑летний сын и задаёт вопросы, которые сложно ему объяснить. Не объясняю, сложно словами, да и не хочется…

Приключения горских мальчиков в Цоре

Было лето 1984 года. Меня, ученика четвёртого класса, отец повёз в районный центр Тлярата. Такой своего рода подарок от отца аульскому мальчику за успехи в учёбе. В таких суровых нравах нас воспитывали, не то что «нынешнее племя». Мы шагали по базарчику, навстречу шли люди и здоровались с отцом. Видно, тут отца хорошо знали, уважали и любили.

Подошёл к нам человек солидных лет, поздоровался и с большим вниманием стал слушать беседу отца с одним из его знакомых. Отец прервал разговор, меня слегка потянул за волосы и сказал этому мужчине:

— Асадула, ты видишь вот этого лохматого волчонка? Постриги его и верни к цивилизации, а то он совсем оброс.

Тот посмотрел на меня с лёгким прищуром и с улыбкой:

— Тоже мне волк, видал я много таких волков, следуй за мной, — и направился к будке над речкой. Подстриг, продул колючие волосинки из-под рубахи, шлёпнул слегка по затылку и отпустил. Когда я начал вытаскивать помятые рубли из кармана, взял их из моих рук и вложил обратно в карман, добавив:

— Иди!!! Ты же волчонок, а волки не платят.

Я в недоумении вышел, даже забыв поблагодарить, и направился на поиски отца.

На следующее лето отец со своим другом готовились поехать в Белоканы на лошадях. За пару дней до этого они купили отару барашек, чтобы продать в Белоканах и Лагодехи. Гнать овец через большой Кавказский хребет — дело нелёгкое, и они решили на помощь взять меня и ещё одного десятилетнего молодца по имени Ибрагим. Отец оставил коня на перевале и поехал на машине в Цор, а своего друга и нас отправил пешком через перевал вместе с отарой. С Большого хребта вниз был крутой спуск, извилистые тонкие тропинки ведут в густые леса Джаро-Белоканов.

Весь день мы шли по лесу. Кругом полумрак из-за густого ряда деревьев. Щебет лесных птиц, размеренный топот впереди идущего коня и мелкий топоток отары сливались в единый слаженный оркестр. Когда спустились на равнину, уже стемнело. Во рту у меня пересохло, живот подводило от голода, ноги ныли, умоляя об отдыхе, а конца дороге всё не было, шли и шли мы за стадом. В ночной мгле был еле различим силуэт идущего впереди дяди Магомы, за ним тонкой белой ниточкой тянулась отара овец.

В какой-то момент раздался душераздирающий то ли крик, то ли вой, то ли стон, и мы встали как вкопанные. От страха я буквально прирос к земле, перед глазами всплыли ужасные картины из страшилок детства. В горах много рассказывали о встречах людей с кавтаром в лесах Цора, и истории эти редко заканчивались хорошо.

Ибрагим молчал, я несколько раз потёр уши, не послышалось ли мне. По его виду чувствовал, что не послышалось, и мы оба боялись спросить, что же это было. Мы пошли дальше. Через час с небольшим замелькали огоньки. Навстречу вышел молодой человек из Белокан и повёл нас к кунакам. В Белоканах была совсем иная жизнь, ничуть не похожая на аульскую. Маленький провинциальный городок у подножья горы, утопающий в зелени. Мягкий субтропический климат и много солнца. Много фруктов и овощей, растущих в каждом огороде, маленькие изумрудные и, главное, безопасные речушки, спустившиеся со снежных вершин, что белоканцы называют на свой лад булахом. Опьяняющий аромат цветущих роз, виноградные лозы и уютные навесы, а под ними — топчаны, чайные самовары, мангалы для шашлыка, тандыры для хлеба почти в каждом дворе, и приветливые гостеприимные кунаки. После трапезы мы, как подкошенные, свалились в постель и заснули мертвецким сном…

Крики, хохот и шум во дворе разбудили меня утром.

— Ле, Назирав!!! Люди!!! Есть тут кто??? — кричал дядя Магома, или Сер МухIама, как называли его в Джурмуте.

— У вас, падарал, кушать не бывает что ли? Налейте сто грамм, разожгите костёр, подайте кушать, что вы за народ, чёрт побери…

Борода придавала Магоме сходство с Емельяном Пугачёвым, а вот пышные усы и густая шевелюра отсылали к фотографиям молодого