– Быть может, я неправильно поняла вас, милорд?

– Нет, ваш слух не обманул вас. Я делаю вам предложение выйти за меня замуж. Делаю не слишком изысканно, а, скорее, грубовато, однако это вполне реальное предложение брака. – Ардет расхаживал взад-вперед мимо скамейки. Ворон уселся на ближайший забор и наклонил голову набок с таким видом, словно был смущен не меньше, чем Джини.

– Я понимаю, что любой девушке хочется, чтобы за ней ухаживали, но у нас нет времени на баллады и букеты.

Баллады и букеты? Девушки? Он определенно провел слишком много времени за пределами Англии, решила Джини, если только не намерен запереться вместе с ней на чердаке родительского дома, где не будет свидетелей их безумного позора.

– Это самое лучшее решение вопроса, – продолжал Ардет. – Никто не посмеет пренебрегать графиней.

Джини больше не боялась бойкота образованного общества. Теперь она опасалась за собственную жизнь.

– Простите, милорд, но вы меня совсем не знаете.

– Как и вы меня. – Лорд Ардет небрежно отмахнулся от этого возражения. Свою первую жену он, кстати сказать, ни разу не видел до самого дня свадьбы. – Это не имеет значения.

Он хуже, чем помешанный. Обвенчаться с женщиной после двух дней знакомства? Как он может думать, что такой брак будет благополучным, что тут есть какая-то надежда на успех? Джини встала со скамьи, надеясь, что ноги готовы унести ее прочь отсюда. О своем будущем она позаботится позже.

– Благодарю вас за оказанную мне честь, милорд. Но боюсь…

– А вы не бойтесь. Я не сделаю вам ничего плохого. Никто не посмеет причинить вам зло, когда вы станете моей женой. Подумайте об этом, леди. Есть у вас иной выбор? Добьетесь ли вы сносного положения – при ваших-то обстоятельствах?

Он был прав, и Джини это понимала. Значит, выходить замуж? Она покачала головой.

Ардет наблюдал, как золотые отблески солнца вспыхивают в ее золотистых локонах, выбившихся из-под черного капора.

– Не говорите «нет». Сядьте. Выслушайте меня.

Джини послушалась и села, крепко сжимая в руках свой ридикюль, как будто набитая женскими мелочами сумочка могла послужить оружием и нанести ошеломляющий удар графу, если тот станет опасным.

– Я богат, – начал Ардет, как будто его одежда, не говоря уже о тех деньгах, которые он потратил на нужды Джини, не свидетельствовали о его богатстве и щедрости. – И я титулован. Лично для меня это ничего не значит, за исключением того, что благодаря этим двум обстоятельствам я буду принят в любых, в том числе и самых избранных, кругах общества. Точно такой же любезный прием встретит и моя жена.

Графиня будет принята если и не слишком доброжелательно, то, во всяком случае, терпимо – Джини понимала и это, поскольку таковы власть и обаяние титула и денег.

– Я не знаю, удастся ли мне сделать вашего сына наследником титула. Слишком многие знают историю вашего предыдущего замужества и могут сопоставить даты.

– У меня может родиться дочь, – заметила Джини ради того, чтобы в этом абсурдном разговоре прозвучал хоть один разумный аргумент.

– Нет, у вас родится сын.

Ворон и Джини одновременно кивнули. Одно из двух: либо этот помешанный верит, что он может читать по звездам, либо его сумасбродные высказывания помогают ему чувствовать себя всесильным.

Он продолжал так, будто в предсказании пола новорожденных или в сватовстве к брошенным на произвол судьбы вдовам нет для него ничего необычного:

– Подобные действия могут оспаривать, однако я полагаю, что вправе считать моим сыном ребенка, родившегося в то время, когда я состою в законном браке с его матерью и признаю этого ребенка своим. Кстати, надо будет заглянуть в свод законов. Во всяком случае, он может носить мое имя и пользоваться всеми вытекающими из этого привилегиями. Я, разумеется, положу на его и на ваше имя солидный капитал. На этот раз вы можете остаться богатой вдовой – и в очень скором времени.

– В скором времени? – Этот неизвестно откуда взявшийся граф не заглядывал в магический хрустальный шар, но опять-таки говорил совершенно уверенно. Джини видела, как он поднимал тяжело раненных солдат, как долгие часы оставался на ногах без пищи и отдыха, но ощутила душевную боль при мысли о его возможных страданиях. – Вас мучает какая-то изнурительная болезнь?

– Да. То есть нет.

Ворон на заборе громко каркнул. Граф посмотрел на него со злостью.

– Нет, у меня ничего не болит, но время мое строго отмерено.

Ардет спохватился, что время его и в самом деле убывает с каждым часом, и приказал ворону убираться прочь и продолжать поиски.

Джини тем не менее ничуть не разуверилась в его здоровье, во всяком случае, в силе его разума.

– Прошу прощения, а сколько же вам лет? – решилась она спросить.

– Вы имеете в виду годы или опыт? – Он повернулся и посмотрел на нее своими темными глазами, желая, чтобы она поняла, и зная, что вряд ли она сможет понять. – Теперь настал его черед покачать головой. – Мне исполнился тридцать один год, когда я перешел… – Он запнулся на секунду и продолжил: – То есть когда я отметил последний из дней моего рождения. Достаточно того, что я обладаю мудростью глубокого старца и знаю, что брак – самое разумное для нас обоих.

– Для нас обоих? Я не понимаю, какая вам от этого польза.

– Совершить доброе дело – высокая честь, хотя бы только в моих глазах. Оно в самом себе несет награду. Я не мог оставить без помощи беззащитную деву. Это значило бы отказаться от взятых мною на себя обетов.

– Так вы, быть может, святой человек? Монах? Праведник? – Джини решила, что это может объяснить его гуманные поступки, его бескорыстную помощь раненым солдатам, в то время как ни один из других джентльменов его положения не снизошел до этого. – Я не думала, что членам монашеских орденов разрешено вступать в брак.

– Я не принадлежу ни к одному из культов или конгрегации, но мои обеты не менее священные и не менее обязательные.

– По отношению к кому? Вы не давали мне никаких обещаний.

– По отношению к самому себе, как некая присяга рыцарству.

– О рыцарстве теперь можно только прочесть в книжках о прошлом, которые повествуют о рыцарях на белых конях.

– Вороных.

– Вороных? – переспросила удивленная Джини.

– Я всегда предпочитал вороных лошадей.

Разговор полностью вышел из-под контроля и понимания Джини. Она снова встала.

– Со мной все будет в порядке. Я буду отправлена в Англию, вы же слышали, что капитан сказал мне об этом. И сама устрою свою жизнь. Вы были более чем добры ко мне и с избытком выполнили обязательства, налагаемые на вас вашим, как бы это лучше сказать… вашим кодексом чести.