Джини не наводила справки о том, какого характера должность исполняла Мари до того, как стала ее горничной, однако порой у нее возникали опасения, что эта особа не слишком порядочная.

Вечером накануне свадьбы Ардет сопровождал Джини на обед в иностранном посольстве. Она была разодета по последней моде – нарядное черное шелковое платье, отделанное дорогими кружевами, и единственная драгоценность – нитка жемчуга. Джини знала, что выглядит лучше, чем когда-либо, но и вполовину не так великолепно, как мужчина рядом с ней. Он уверенно представил Джини присутствующим сановникам и их женам как свою будущую новобрачную. Один его взгляд и властный жест ладони, которым он коснулся ее руки, продетой ему под локоть, предотвратил любое критическое замечание; никто даже не поморщился, когда кто-то нечаянно пролил вино поблизости от юбки Джини и Ардет буркнул: «Дерьмо!» Юбка, кстати сказать, ничуть не пострадала.

Джини оказывали почтительное уважение, подобного которому она никогда еще не испытывала – ни как младшая сестра признанной красавицы, ни как нареченная Элгина Маклина, ни как якобы его сестра, последовавшая за братом в поход. Да, быть графиней совсем иное дело. Положение обязывает, и Джини понимала, что присутствующие на обеде взвешивают каждое ее слово и каждое движение. Это ее пугало, как будто само то, что она выходит замуж за лорда Ардета, было недостаточно пугающим. И в день венчания Джини тоже наблюдала солнечный восход.

В день своей первой свадьбы Джини была одета в белое девичье платье. Ее старшая сестра Лоррейн заявила, что сама она уже достаточно взрослая, чтобы носить светлые тона, и потому ее поношенное платье из муслина перешло к Джини. В руке она держала увядший букет полевых цветов, которые нарвала сама. Много лепестков опало, пока она шла по улице к деревенской церкви следом за разгневанными родителями. Ее отец был настолько оскорблен поведением младшей дочери, что отказался запрягать лошадей, чтобы проехать столь малое расстояние. По мнению сквайра Хоупвелла, отбить у сестры жениха, целоваться с Элгином в коридоре бального зала и позорить имя семьи было достаточно скверно, не говоря уже о том, что Имоджин пыталась лгать и обвиняла дорогую Лоррейн.

Церемония состоялась во время обычной воскресной службы в их деревенской церкви, хотя жених выглядел достаточно мрачным и подавленным. Глаза у него были налиты кровью, скорее всего от пьянства, которому он предавался последние три недели, прежде чем связать себя брачными узами с простенькой, худой и рыжей сестрой своей возлюбленной. Шейный платок его был измят и повязан кое-как, а от костюма несло прокисшим вином. Лоррейн, которая должна была бы заливаться слезами по случаю разлуки со своим любимым, была слишком занята флиртом со старшим братом жениха Роджером, который приехал из Лондона по случаю бракосочетания.

Как только породнившиеся семьи вернулись в Хоупвелл-Хаус, где их ждал свадебный завтрак, мать Элгина принялась фыркать по поводу того, насколько плох коттедж новых родственников, и по поводу того, что Хоупвеллы намерены заграбастать Роджера, который достоин по меньшей мере дочери герцога. А теперь, когда старшая дочь Хоупвеллов вынуждена была отказаться от предполагаемого замужества, Роджер должен жениться на этом ничтожестве. Отцы семейств тем временем уединились для обсуждения матримониальных и прочих дел. Элгин, прихватив Имоджин, вскоре отправится – ради того, чтобы происшедший скандал был поскорее забыт обществом, – на театр военных действий. А наследник титула и милая Лоррейн поселятся в Лондоне после торжественного и пышного бракосочетания.

Сквайр Хоупвелл вышел из комнатенки, где они беседовали со старшим Маклином, с довольной улыбкой. Его любимица в будущем станет баронессой. Роджер, будущий барон, покинул свадебный завтрак в обществе девицы, прислуживающей за столом.

Как не похоже было все это убожество на второе бракосочетание Джини! Теперь на ней было модное платье из черного шелка, на голове – белая кружевная фата. В руке она держала букет из белых роз. Она и ее горничная Мари приехали в элегантном экипаже, украшенном такими же розами. Церемония состоялась в роскошной резиденции британского посла, усыпанной цветами. В уголке помещения устроился со своим инструментом скрипач и негромко наигрывал красивые мелодии. Прием после венчания должен был состояться в отеле. Для почетных гостей – иностранных дипломатов, генералов и местных дворян – стол был накрыт в зале, а для простых солдат и прислуги – во дворе возле конюшни. Ардет объявил этот день праздничным по случаю его бракосочетания и в честь победы британской армии, – днем, когда хотя бы на несколько часов позволялось забыть о страданиях и скорби.

Сержант Кэмпбелл был не единственным из седых ветеранов, кто утирал слезы. Половина присутствующих дам хлюпала носом по поводу романтичности происходящего, но главным образом из-за того, что их собственным мужьям было ох как далеко до лорда Ардета.

На этот раз внушительный супруг Джини был настолько великолепен, что затмил всех, в том числе и новобрачную. Он был одет в полном соответствии с требованиями брачной церемонии: черные шелковые панталоны до колен и приталенный, тоже черный сюртук; белоснежный шейный платок и белый жилет подчеркивали черный цвет волос и темные глаза. От него пахло благовониями и душистым мылом, а также немного табаком – Джини решила, что он, видимо, курит трубку. Он был высокий и хорошо сложенный мужчина. И все время улыбался.

Нынешняя свадьба сэра Корина Ардсли была в буквальном и переносном смысле далека от его первой свадьбы, которая состоялась в продуваемом всеми ветрами, заплесневелом от сырости замке отца его невесты. Он прискакал туда в полном вооружении, ибо по пути были вполне вероятны стычки с шайками разбойников, в сопровождении собственного отряда рыцарей, вассалов и пажей.

Разгоряченный и потный, не имевший возможности, а если сказать по правде, и намерения помыться, он опустился в часовне на колени возле своей пятнадцатилетней невесты, которая проплакала всю церемонию, несмотря на то, что он привез в качестве так называемого выкупа за новобрачную полный сундук золота и драгоценностей. После церемонии все перепились, и началась драка между двумя группировками, союз которых призван был скрепить этот брак. Ардет не помнил, во что была одета невеста, не мог вспомнить цвет ее волос и даже ее имя, помнил только, что она почти постоянно плакала все полгода их брака, после чего он отбыл на войну.

Воистину вечность способна на большие перемены даже за столь короткий для нее срок, как сто или двести лет. Сегодня на нем самая лучшая одежда, какую можно купить за деньги, он принимал ванну, в горячую воду которой были добавлены благовония из Индии, и побрился даже не один, а два раза. Он приехал в великолепно обставленный особняк в красивой карете, запряженной породистыми лошадьми, и здесь его приветствовали влиятельные, образованные, безоружные джентльмены со своими высокородными супругами.

И его невеста сияла от радости. Никаких слез и вздохов.

Скверно было лишь одно: этому союзу не суждено просуществовать дольше, нежели предыдущему.

Все шло отлично до тех пор, пока викарий не задал вопрос: