В старину замок служил убежищем для иезуитов, прибывших из Испании с целью подготовки заговора против Елизаветы Первой, и некоторые из их тайных молелен сохранились до сих пор. Позже его лестницы не раз становились свидетелями кровавых стычек между роялистами и пуританами — «круглоголовыми», спасавшимися здесь от взаимных преследований.

Сэр Чарльз Ракли, третий баронет, скрывал у себя контрабандистов, на чем сколотил кругленькую сумму, пока однажды не лишился жизни в морском бою, когда он и его люди предприняли попытку взять на абордаж французский люгер[4]и захватить его груз. Если верить местным преданиям, именно он приказал пробить туннель от замка до пещер, хотя, по другой легенде, подземный ход существовал здесь уже за много веков до того.

Однако после смерти сэра Чарльза Ракли его потомки вели традиционный образ жизни, не занимаясь контрабандой и не втягиваясь в новые авантюры. Они предпочитали оставаться в безвестности, сохраняя респектабельность. Среди них были члены магистрата, мировые судьи, они верно и неизменно служили королю, независимо от того, кто в данный момент занимал трон Англии, по мере своих возможностей возделывая наследственные земли.

И не кто иной, как Лью Куэйл, обнаружил сведения о туннеле в старинных архивах замка, хранившихся в конторе его отца в Элфристоне.

…Леона, спеша через подземный ход, нечаянно споткнулась о камень и удержалась от падения, только ухватившись за выступ стены. Она мчалась, не разбирая дороги. Теперь она остановилась, чтобы передохнуть, и на мгновение поставила тяжелый фонарь на усыпанное щебнем дно.

Лью Куэйл! Казалось, само это имя обладало над нею зловещей властью. Она с трудом перевела дух, испытывая непреодолимое желание убежать отсюда прочь, вернуться тем же путем, что и пришла, сказать Хьюго, что она не могла выполнить его просьбу, не могла сделать дальше ни шагу. До этого она лишь однажды спускалась в туннель, и вид его мрачных, сырых стен, нависавших над головою, внушал ей тогда непреодолимое отвращение. Теперь это чувство только усилилось при мысли о том, что ее ожидало, — потому что ей придется говорить с Лью Куэйлом, слышать похотливые нотки в его голосе и ловить на себе его насмешливый взгляд.

Лью Куэйл! Она не могла заставить себя произнести его имя вслух. Казалось, оно огненным клеймом впечаталось в ее сознание, вызывая во всем теле нервную дрожь. Резким жестом, словно опасаясь, что мужество оставит ее, она подобрала фонарь. Надо было идти дальше, не теряя времени. Очень скоро джентльмены выйдут из столовой, и она должна будет встретить их там.

Придерживая одной рукой юбку, она пошла вперед, ступая уже осторожнее, поскольку туннель постепенно становился уже — и затем снова расширялся, его каменные своды вздымались все выше и выше, переходя в одну из многочисленных пещер, хорошо знакомых Леоне. Она застыла в нерешительности. Огромные черные тени по сторонам угрожающе колыхались, откуда-то снизу отчетливо доносился рев прибоя.

И тут, присмотревшись, она заметила огонек костра, мерцавший в глубине расщелины слева от нее, и расслышала отдаленный звук мужских голосов. Она пошла на свет, невольно вскрикнув, когда случайно попавшаяся ей на пути летучая мышь внезапно рванулась вниз и прошмыгнула через лаз в дальнем темном углу пещеры в сторону моря. Небрежно прорубленное в толще скалы отверстие, ведущее в смежный зал пещеры, оказалось довольно узким, и из опасения порвать платье ей пришлось протискиваться через него почти боком. Небольшой поворот — и перед ее глазами ослепительно вспыхнуло пламя костра, не очень большого, но вполне достаточного, чтобы осветить неровные стены подземелья и группу людей, пристроившихся поближе к огню. Их было по меньшей мере двадцать, в некоторых из них Леона признала местных жителей, остальных она прежде никогда не видела. Среди них, опираясь спиной на бочку вина, сидел человек, крепко связанный веревками, с рассеченной щекой, из которой сочилась кровь, и еще одной глубокой раной на лбу.

Она в изумлении смотрела на него, словно остолбенев. Должно быть, из груди ее вырвался непроизвольный стон, потому что все головы мгновенно повернулись в ее сторону и чей-то грубый голос воскликнул:

— Мне померещилось или здесь кто-то есть?

Двое или трое мужчин как по тревоге вскочили на ноги, но тут другой голос, насмешливый и властный, осадил их:

— Все в порядке, бояться нечего. Это всего лишь прелестная мисс Леона пришла проведать нас.

Говоривший щеголеватой походкой приблизился к Леоне, и она инстинктивно отпрянула. В нем было нечто до такой степени отталкивающее, что одно его присутствие причиняло ей почти физическую боль.

— Вот уж поистине неожиданная честь!

В его словах чувствовалась нескрываемая ирония и в то же время нотки любопытства. Когда он наклонился, чтобы взять фонарь из рук Леоны, она содрогнулась от прикосновения его холодных пальцев.

— Меня послал мой брат, — с усилием произнесла она. Его губы скривила улыбка, показавшаяся ей отвратительной.

— А я-то надеялся, что вы явились сюда по собственной воле, — заметил он своим обычным язвительным тоном.

Запинаясь от гнева и волнения, она пробормотала:

— Он послал меня… предупредить вас.

— Ах вот оно что! Предупредить нас! В таком случае не изволите ли присесть? Позвольте предложить вам стаканчик вина. Ручаюсь вам, во всей Франции другого такого не найти.

— Сейчас нет времени, вы должны в-выслушать меня, — сказала Леона быстро.

Только тогда она осмелилась взглянуть на него, и ее поразил странный блеск в его темных глазах, беззастенчиво рассматривавших ее испуганное личико, подмечая малейшую деталь. Ей уже давно было известно, что Лью Куэйл испытывает к ней страстное влечение.

Она догадывалась об этом не только по его интонации, не только по выражению его лица, когда он обращался к ней, но еще и потому, что Хьюго, явно под его влиянием, постоянно уговаривал ее быть с ним полюбезнее.

«Ты должна быть признательна Лью. Что бы мы делали без него?.. Тебе следовало бы вести себя повежливее с Лью. Если бы ты знала, как он страдает из-за твоей холодности!.. Неужели ты не можешь держаться с ним хоть чуть-чуть поприветливее? В конце концов, разве он не ссужает нас деньгами, в которых мы так нуждаемся?..»И так без конца, изо дня в день.

Лью! Лью! Лью! Это имя преследовало ее повсюду.

По ночам она просыпалась с воплем, мучимая одним и тем же кошмаром, в котором он подкрадывался к ней все ближе и ближе, а она порывалась убежать, спрятаться от него — и не могла.

Она всем своим существом ненавидела его в эту минуту — ненавидела эти пухлые губы, застывшие в усмешке, эти темные глаза, мерцавшие диковатым огнем при свете костра. Бесспорно, он был довольно красив, и она могла понять, почему не только деревенские девушки, но и барышни из благородных фамилий по всему графству бегали за ним, оспаривая друг у друга его благосклонность.