Брюки практичнее. Это ведь не джинсы. Пожалуйста, ну можно я буду носить брюки вместо юбок?

Сейчас как пошлет меня на три буквы. Но нет, вместо слов он берет меня за руку, от чего мне тут же хочется ее одернуть, но я стойко терплю, пока он осматривает мои реанимированные ногти.

— Я крайне удивлен. Если бы не брюки, мне было бы не к чему придраться.

— Рада, что вас разочаровала, — все же одергиваю руку. — В смысле я забыла частичку «не».

— Забыла она.

— Ну так что, можно без юбок?

— Когда ты будешь куда-то меня сопровождать, тебе все равно придется надевать платья, — ну что ж, маленькая победа. — Иди сюда, — подталкивает меня к стеклянному столу. — Это твое рабочее место. Пока у меня нет времени на обсуждение твоих обязанностей и договора, но ты даром времени не теряй. Изучи мое расписание. К десяти сюда подойдет моя бывшая помощница и пообщается с тобой. Давай за мной.

Ставлю сумку на стол и семеню за Кротовым, по всей вероятности, в комнату отдыха.

— Я люблю свежесваренный кофе, не аппаратный, — варить кофе в турке на плите в офисе? Это что-то странное. — Крепкий, с небольшим количеством молока. Если вдруг нет ничего сладкого, потому что ты забыла мне его купить или оно закончилось, тогда с одной ложкой сахара. Но лучше сделай так, чтобы сладкое не заканчивалось. Расходы естественно беру на себя.

— А что именно сладкое?

— Все. Ватрушки, эклеры, — делает паузу, обводя меня взглядом. Останавливается на моей попе. — Булочки с корицей, — вот же мудак. — Со сливками.

— А кексы?

— И их тоже. Вообще люблю всю сдобу и сладкое. Кроме свердловской булки. Сухая, — наклоняется ко мне чуть ближе.

— Сухая, — подтверждаю я, отходя на шаг назад.

— Любишь булки? — ну погоди, сейчас я тебе так наплюю в кофе.

— Обожаю. Но сейчас, я так понимаю, сладкого здесь нет.

— Правильно понимаешь, поэтому с одной ложкой сахара. Вперед, Снежана Викторовна. Удиви меня вкусным кофе.

— Почему мне кажется, что, если вам сделает кофе шеф всея Руси вместо меня, вы все равно скажете, что он плохой?

— Когда кажется, тогда не кажется, — не скрывая улыбки выдает Кротов, хватаясь за ручку двери.

Варить кофе в турке — не проблема. А вот как реально нагадить такому человеку как Данечка, мать его Леонидович, проблема. Хотя, если призадуматься, он не может вести свой бизнес по правилам. Ну не бывает у людей в таком возрасте столько денег просто так.

Значит, надо постепенно войти к нему в доверие и… либо оставить ни с чем, слив какую-нибудь важную информацию конкурентам, о которых мне тоже придется со временем узнать, либо вообще сдать ментам за какие-нибудь грязные нелегальные делишки. А пока… а пока можно просто плюнуть в кофе.

Наливаю в чашку кофе, наслаждаясь ароматом напитка и только собираюсь плюнуть, как мне на талию ложится чья-то рука. Легонько сжимает. И тут же слышу рядом с ухом.

— Здесь камеры.

— Камеры? — вот же балда.

— Камеры слежения, Снежочек.

— А зачем вы мне это говорите?

— Затем, что плевать в кофе нельзя.

— Спасибо, что сказали. Но я и не собиралась этого делать. Что за ерунда? — отодвигаюсь от него.

— А мне показалось, ты уже копила слюну, чтобы харкнуть.

— Скажете тоже. Я рассматривала рисунок. Просто я гадаю на кофейной гуще. Видите? — протягиваю ему чашку.

— Хер?

— Какой еще хер?

— Обыкновенный.

— Где вы его видите?

— Вот, — тычет пальцем в пенку.

— Это башня, а не то, что вы сказали.

— И что она означает?

— Что вас ждут перемены в жизни.

— Ватрушечка моя, у меня бабушка гадает на кофейной гуще.

— И что?

— И гадают на гуще, когда кофе выпивают и резко переворачивают чашку.

— Ну есть два способа, и когда выпивают, и когда наливают.

— Я сказал, в чашку не плевать. И точка.

— Я таким не занимаюсь. А подскажите, где еще есть камеры? — резко перевожу тему, на что Кротов не сдерживаясь хмыкает.

— Ты что, думаешь встала на каблуки и можно сразу стать смелее?

— А что такого? Нормальный вопрос.

— Ну и какого хуана я должен тебе рассказать, где камеры?

— Ну как это зачем, чтобы я не попала в неловкую ситуацию. Например, захочу поправить лифчик или что-нибудь почесать.

— Если у тебя где-то что-то чешется, то это надо подлечить.

— Ну а в носу поковыряться?

— Козявки дома будешь оставлять.

— Ну ладно, а в вашем кабинете тоже есть камеры?

— Ты еще и в моем кабинете собралась что-то чесать и в носу ковыряться?

— Нет. Ну мало ли решу у вас что-нибудь свиснуть и надо бы знать, оставлю ли улики. Да я шучу. Не буду я у вас ничего воровать.

— Чем клянешься?

— Своими…

— Козявками?

— Ну, пусть будет, ими.

— Ну раз козявками, тогда, конечно, верю, — издевательски усмехнувшись, произносит Кротов. — Я жду мой кофе с молоком в моем кабинете.

Как только Кротов оставляет меня одну, я подливаю в чашку молоко и ставлю ее на поднос. Беру тарелку, салфетки с ложкой и выхожу из комнаты отдыха.

Ладно, от меня не убудет, пусть съест мой кекс. Гляди, подобреет. Достаю один из пакета и кладу на тарелку.

Перевожу дыхание и направляюсь в его кабинет. Благо не спотыкаюсь и не падаю.

— Приятного аппетита, — наверное, я ожидала, что он что-нибудь спросит меня про кекс, но он даже не смотрит на поднос. Исключительно на меня. Ну и чего тебе надо, козлина? — Я могу идти?

— Нет, не можешь. Я вдруг вспомнил, что проверил не все данные тебе задания.

— Вы о чем?

— О белье. Мне надо удостовериться, что на тебе новое красивое белье, — откидывается на спинку кресла. — Раздевайся.

— В смысле?

— В прямом. Если