с топливом в бензобаке. Неподалеку он увидел маленький мотель, и сняв номер напился там же, не раздеваясь упал на кровать и сразу уснул.

На утро он проснулся от жуткого похмелья…Еле встав и выпив пива, Николай еще раз понял: это конец…Ему опять хочется мчаться куда глаза глядят, далеко, далеко…

…И что всю жизнь прожить где-то в глухой дыре и прятаться?

…Оставить Асю в подвале и пусть сдохнет там? Но когда-то ведь её всё равно найдут и что будет дальше?

Нет, это не выход…

В мыслях о том, что совсем скоро жену выпишут из больницы, о дочери и о своем будущем, он пропьянствовал в отеле еще один день, совсем запутавшись с дальнейшим планом…Ему очень хотелось с кем- то поговорить, выплеснуть всё что у него было на душе.

К вечеру, изрядно выпив, он снова спустился в бар. За стойкой сидела женщина, видно, придорожная проститутка, и сидела явно не просто так — Николай решил, что наверно какие-то дальнобойщики наигравшись с ней, высадили её тут и она ждёт еще кого-нибудь для новых приключений …

На вид она конечно была совсем не очень, но Николаю сейчас было абсолютно всё равно. Выпив с ней и пригласив в номер, он занялся с ней жестким сексом, выплеснув всю свою злость, а затем совсем размяк и не выдержав рассказал ей всё. Он изливал ей душу, будто бы ища совета и милости в глазах, которые повидали много плохого за свою жизнь. Но ни того, ни другого, он в них не нашел, а она, ошарашенная от услышанного, с расширенными от ужаса газами вскочила с кровати, схватив свои вещи, убежала из номера, забыв даже про деньги, которые он обещал.

Николай хотел её остановить, но женщина вырвалась.

— Маньяк, оставь меня в покое, я не хочу в подвал. — она выскочила на улицу и побежала по трассе. Мигом протрезвев, Николай понял, что из отеля надо уезжать быстро … Хотя камер здесь разумеется нет, а в номер заселяют без паспорта.

Он садится в машину и насколько возможно спокойно отъезжает от мотеля, хотя его трясёт не на шутку.

— Да кому она пойдёт это рассказывать, ― прикидывает он. ― Что маньяк всё рассказал ей, дал денег и отпустил… никто в это не поверит.

Да и ей это в общем не надо, за свою жизнь она уже много чего насмотрелась, может и похуже этого.

Часть 11

Он мчится в сторону дома, уже совершенно спокойный и рассудительный, как ему кажется. Но похмелье делает своё дело.

Всё, нельзя повернуть назад … Остаётся только одно: убить Асю и понадёжней спрятать труп, где-нибудь подальше и поглубже, тогда всё обойдётся, его семья будет спасена от позора, и со временем он постарается всё забыть.

«Тварь я дрожащая или право имею?» ― вспомнились ему чьи-то слова. И тени сомнения нет у него в голове. Он собран и сжат как пружина, готовая в любой момент распрямиться, остановить его уже не смог бы никто…

Подъезжая всё ближе к посёлку, он все яснее понимает, что ему сейчас предстоит сделать, но если не сейчас, то наверно он больше никогда на это не решится.

Сегодня, и прямо сейчас, нужно сделать всё быстро и точка.

…Господи, ведь это я не её убью, а себя убью! И как мне жить дальше с этим?

Дорога перед глазами то и дело мутнела, но вовсе не из-за запотевшего окна, просто Николаю становилось дурно. Его начинать кидать то в жар, то в холод, на какую-то секунду он отключился, и, не справившись с управлением, врезался в припаркованную на обочине машину.

Подушка безопасности смягчила удар, но его Мерседес бросило в сторону, он перевернулся один раз, второй, третий… Скрипела сталь, хрустело стекло. Он нащупал ручку, открыл дверь и попытался вылезти. Перед глазами у него всё плыло, в ушах звенело, из виска прозрачным рожком торчал кусок стекла. Во рту ощущался металлический привкус крови.

Подняться на ноги у Николая не получилось, и тогда он пополз, надеясь убраться подальше от машины, оставляя на освещённом фонарями асфальте кровавые следы.

Последнее, что Николай услышал, ― адский визг шин — это грузовик пытался затормозить перед неизвестно откуда взявшимся на дороге человеком. Но водитель заметил Николая слишком поздно, и его тело с душой провалилось в такую тьму, из которой уже нет обратной дороги.

Часть 12

Настя, которая только что вышла из больницы чуть не отправилась обратно, когда ей сказали, что Коли не стало, она даже не сразу поверила. Спросила: «Как это?». И тогда ей объяснили. Авария. Слёзы ручьем потекли по лицу, в груди всё сжалось от боли и горя. Сначала мама, думала она, теперь Коля. За что же мне всё это, Господи? За что? …Что я сделала не так…

Гроб они выбирали вместе с Лизой, и вот уже вместе шли за ним по алее кладбища, дочь поддерживает её под руку, что бы Настя не упала. Слезы градом текут у неё по лицу… Николая хоронили всем посёлком. Столько хороших слов было сказано о нём ― радушный, добрый, гостеприимный, честный и

справедливый, весёлый, любящий, готовый всегда оказать поддержки и протянуть руку помощи другим ― столько цветов украсили его памятник. Кажется, Настя с Лизой за день выплакали все слёзы. После похорон весь вечер говорили о Николае, просматривали старые альбомы и видеозаписи, вспоминали всё лучшее, что было у них в жизни.

Часть 13

На утро после похорон Лиза не хотела уезжать ― всё говорила, что не может оставить маму одну, но Настя убедила дочь в том, что всё с ней будет хорошо.

— Папа мечтал, чтобы ты получила хорошее образование и была счастлива, ― сказала Настя.

Так она надеялась взбодрить себя и дочь, но после этих слов обе разревелись. Лишь успокоившись, Лиза наконец уехала в город, пообещав маме, что будет часто-часто звонить.

Настя осталась одна в некогда тёплом и уютном, а сейчас пустом и таком безжизненном доме. Смертельная тоска напала на неё, всё вокруг стало казаться бессмысленным. Дочь уже взрослая, у неё своя жизнь, а Коли с мамой больше нет. Она всю ночь как приведение бродила по дому, который когда-то был полон счастья и веселья, и уснула только под утро.

Проснувшись ближе к обеду, Настя решила потихоньку начинать новую жизнь, и чем-то занять себя, чтобы отвлечься от горя. Для начала она придумала разобраться с котельной в подвале, Николай все регулировал там сам, и