ура, — неожиданно вмешался Джонатан. И решительно перепорхнул с моего плеча на плечо к Мишелю.

— Хочешь сказать, что ты сквозь стены протаскивать умеешь? — спросил я.

Чайка горделиво вскинула голову.

— Хм-м. Ну ладно… Давай, Мишель — на счёт «три»! Раз!.. Два!..

Когда я произнёс «три», мы с Мишелем рванули к стене. И через мгновение стояли внутри тёмного, пыльного помещения.

— Ай! — вскрикнул Мишель. Схватился за макушку.

— Чего ты?

— Твой фамильяр, — прошипел Мишель. Одной рукой он потирал макушку, другой — плечо. — Ощущение, что он пробил для меня проход в стене, но немного ошибся с размером…

— Государю императору — ура! — надменно фыркнул Джонатан.

Мол, как сумел, так и пробил. Не нравится — пробивай сам.

— Ну, зато ты не застрял, — усмехнулся я. — Так… Что у нас тут?

Я нащупал выключатель на стене. Под потолком вспыхнула лампа. Осветила помещение размером с мою комнату в жилом корпусе.

Помещение было в буквальном смысле слова завалено книгами. Сначала их складывали на полки, но потом места хватать перестало, и теперь книжные стопки стояли прямо на полу, подпирая друг друга. Помещение выглядело так, будто сюда год никто не заходил, книги изрядно запылились. Хотя… Я склонился к ближайшей стопке. Книга, лежащая сверху, пыльной не казалась.

То есть, это была даже не книга. Тонкая брошюра в бумажной обложке. На вид — очень старая. Плотная бумага от старости пожелтела, уголки загнулись вверх.

Я взял брошюру. Прочитать название удалось с трудом.

«Сбор…икъ р…льныхъ заклин…й. Подъ рѣдакц…й…фессора Са…кова».

— Каких-каких заклинаний? — спросил Мишель.

Я пожал плечами. Название не читалось не столько оттого, что истёрлись буквы, сколько из-за выдавленной поперек обложки прямоугольной печати с категорическим предписанием:

«Из обращенiя изъять!» Под надписью был оттиснут герб тайной канцелярии с двуглавым российским орлом.

Судя по виду печати, оттиснули её не сильно позже, чем вышла книга. Лет этак сто пятьдесят назад.

— То есть, цензурой запрещено, — пробормотал я.

— Так бывает, — кивнул Мишель, мне доводилось слышать об этом. — Некоторые заклинания, когда-то давно бывшие в употреблении, со временем признают опасными. Такое бывает не только с заклинаниями. С лекарствами, например, тоже случается…

— Да-да, — кивнул я. — Лечили-лечили кашель героином, а потом бац — оказывается, нельзя было лечить.

— Героином? — удивился Мишель. — Что это?

— У вас не продаётся, — успокоил я. — Так что там с заклинаниями?

— Н-ну… — Мишель открыл брошюру, заглянул в оглавление. — А! Сборник ритуальных заклинаний — вот что это такое.

— Ритуальных? — переспросил я.

— Ну да. Всяких там старинных, обрядовых. Упокаивающих нежить, например, или наоборот — призывающих духов. Вся эта ересь, разумеется, в цивилизованном обществе давно не в ходу. Составителя сборника эти заклинания интересовали, вероятнее всего, с научной точки зрения. Есть люди, собирающие фольклор — старинные песни, сказки. А здесь — то же самое, только заклинания, совершенно безобидная штука. Даже странно, что сборник изъяли из библиотеки.

Я покачал головой. Проворчал:

— Странно, что его оставили тут, а не сожгли на костре.

— На костре? — изумился Мишель.

— Оттого, что героин запретили к использованию, способ его приготовления не изменился. Вот, полюбуйся. — Я провёл пальцем по оглавлению. — «Наложение порчи». «Родовые проклятия — классификация, виды». «Заклинание призыва усопших»… Красота, да и только!

Глава 4

— Ну, Костя, — снисходительно начал было Мишель, — это ведь просто… — и осекся.

— Что замолчал? Дошло? — хмыкнул я.

— Не может быть! Неужели Жорж пытался освоить эти заклинания?

— Нет, ну что ты. Ему просто нечего было почитать перед сном.

— Но это же очень опасно! Он мог погибнуть!

— А лупить по мне со всей дури магией — не опасно? А вызывать меня на дуэль?

— Н-да, действительно, — пробормотал Мишель. — Жорж в последнее время был какой-то странный. Но, тем не менее! Взгляни на эти заклинания — они очень сложные! — Мишель принялся листать брошюру. — Здесь, конечно, напрямую не указано, какой магический уровень необходим, но догадаться можно. Вот, например: «Для проведения ритуала потребно поднять с погоста особу женского полу, молодого возраста, при жизни не познавшую мужчины».

— Да уж, задачка, — согласился я. — Покойницу ведь не спросишь, как там у неё обстояло с мужчинами. Поднимешь — а окажется, что всё уже познано. И что делать? Обратно закапывать?

Мишель поморщился:

— Ох уж эти твои шуточки! Я говорю о том, что одно только поднятие усопшего — это Запретная магия! Предполагающая очень высокий уровень, думаю, что не ниже двенадцатого. И все остальные заклятия, о которых здесь рассказывается, не менее сложны. Ни у кого из наших курсантов такого уровня магии просто нет — потому сборник и не уничтожили. На мой взгляд, ничего опасного эта брошюрка из себя не представляет. Ни Жорж, ни кто-либо другой просто не смог бы воспользоваться ни одним заклятием.

— Тем не менее, Тайная канцелярия сей труд из библиотеки изъяла, — напомнил я.

Мишель пожал плечами:

— Канцелярские — известные параноики. Им только дай что-нибудь запретить.

— Угу, — задумчиво проговорил я. — Только дай… — и по узкому проходу между стопками книг пробрался к полкам.

Полки были забиты так тесно, что корешки книг составляли как будто одно целое, единую вертикальную поверхность. Эта поверхность здорово запылилась. И я, присмотревшись, разглядел нарисованные на ней ритуальные знаки. Круги, звёзды, треугольники и прочую дрянь. Кто-то чертил пальцем по пыльным корешкам так же, как мог бы рисовать на полу или стене.

— Не смог бы воспользоваться, говоришь? — переспросил у Мишеля я. — Ну-ну.

Вздохнул. Мишелю, пожалуй, завидовал. Он мог себе позволить заблуждаться и наивно думать, что у Жоржа ничего не получится — из-за недостаточного магического уровня. А я-то твёрдо знал, что магией Жорж переполнен по самое не могу! И судя по тому, что мы сейчас видели, явно пытался провести какой-то ритуал.

Что за ритуал? Получилось у Жоржа или нет? Чёрт его знает. Знаки, выписанные на пыльной поверхности, мне ни о чём не говорили. Но что-то подсказывало — уложив Жоржа в погреб к Мурашихе, я поступил правильно. Вряд ли он промышлял тут чем-то, полезным для здоровья Константина Барятинского.

— Ладно, — решил я, — уходим. Больше здесь делать нечего.