А если он не знал… Что случится, когда он узнает?

– Зачем мне проходить какие-то тесты? – быстро сказала она. – Ты же говоришь, что не хочешь ребенка. Вот и отлично. Тебе нужно только дать мне документ…

– Нет, моя сообразительная. Это ты должна представить мне документ, официально подтверждающий, что ни ты, ни я, ни этот шприц никогда и нигде не встречались, кроме как в твоем разгоряченном воображении.

Дамиан молча взял ее за руку, довел до лифта, втолкнул в кабину, и через секунду захлопнувшиеся двери скрыли от него ее растерянное лицо.

Всю дорогу домой Айви ломала себе голову. Если Дамиан все знал о ребенке, если все было, как клялась в этом Кей, то почему он был так потрясен, услышав о способе зачатия? А он, несомненно, был потрясен.

И зачем ему было нужно, чтобы она прошла эти тесты? Возможно, подумала Айви, открывая дверь своей квартиры, это был просто тактический ход, чтобы отделаться от нее… Но световой сигнал на телефоне был включен. Человек, представившийся как доверенное лицо Дамиана Аристедеса, оставил ей сообщение.

Завтра к восьми часам утра она должна была прийти в одну из наиболее престижных клиник города.

Бессильно опустившись в кресло, Айви наконец ощутила всю тяжесть прошедшего дня. Она была совершенно измучена и готова расплакаться. Стоило ли ей так стремиться к этой встрече?

Но отступать было поздно.

В холле клиники, куда Айви приехала на следующее утро, она сразу же увидела высокого темноволосого мужчину, стоявшего спиной к входу.

Ее сердце подпрыгнуло. Неужели Дамиан?

Мужчина повернулся – в очках, с залысинами. Конечно, это был не принц. Почему она ожидала встретить здесь Дамиана?

Высокий мужчина увидел ее. Да он смущен не меньше, чем она. Протянув руку, мужчина представился адвокатом принца и предложил ей любую помощь, какая может понадобиться.

– Вы здесь для того, – сказала Айви, намеренно игнорируя его протянутую руку, – чтобы принц был уверен, что я не подтасую результаты теста?

У него было одно приятное качество – он не пытался ей возражать или что-то доказывать. Лишь молча провел её к дверям кабинета, откуда уже выглядывал молодой врач.

– Пройдемте со мной, мисс Мэдисон. Джентльмен может подождать возле кабинета.

– О, он не джентльмен, – вежливо возразила Айви, – он юрист.

Даже адвокат рассмеялся.

Результаты, как ей сказали, будут известны через две недели.

Она подумала, что два столетия, пожалуй, ее бы больше устроили.

Кроме того, ей посоветовали в течение двух дней поменьше нагружать себя, что она и сделала.

На четвертый день позвонил ее агент с предложением работы – обложка для журнала «Ла Белле». Это был очень выгодный заказ, но Айви отказалась. Она чувствовала себя все время усталой; спина болела, да и, если честно, она никогда особенно не была увлечена своей работой. Но ей нужны были деньги. Большую часть своих сбережений она отдала Кей.

Кей, которая пришла к ней вся в слезах…

Сестра жила, как она рассказала, с Дамианом Аристедесом. Айви слышала о нем и раньше. Если вы читаете «Пипл» или «Вэните Феэ», его имя просто не могло бы остаться для вас незамеченным. Как писали в журналах, принц был невероятно красив и невероятно богат. Да, согласилась Кей, но к тому же еще и невероятно скуп. Он отказался платить за ее квартиру, но в то же время настаивал на том, чтобы она не работала.

Он хотел, чтобы она всегда, в любое время была к его услугам.

И Айви пришлось дать ей деньги. Это была огромная сумма. Но как она могла отказать? Она так много была должна Кей… И деньги никогда не смогут оплатить ее долг.

Через несколько недель Кей пришла к ней и поведала свою историю. Как у нее был выкидыш и как Дамиан теперь, еще до брака, хочет быть уверенным, что она все-таки сможет родить ему наследника.

Айви тогда подумала, что это очень жесткое требование, но Кей обожала Дамиана. Она плакала и рыдала, без конца повторяя, как бы хотела иметь от него ребенка, как бы желала сделать ему такой подарок.

Она напомнила Айви о том времени, когда они были подростками, о том времени, о котором Айви хотелось бы никогда не вспоминать…

– Ты помнишь, в каком отчаянном положении ты была тогда? – спросила Кей сквозь слезы. – Вот в таком же положении и я сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, ты должна мне помочь!

В конце концов Айви согласилась. Ей удалось убедить себя, что она поступает правильно, хотя на душе кошки скребли. И уж никогда она не могла подумать, что все зайдет настолько далеко и превратится в нечто такое, что заставит ее горько пожалеть о своем согласии. В нечто, с чем она может покончить, только выиграв дело в суде. Но как она будет оплачивать судебные расходы?

Айви протянула руку к телефону и, набрав номер своего агента, сказала, что все же сделает обложку для «Ла Белле». Не стоит отказываться от хороших денег, к тому же снимать будут только ее голову, и ей нечего опасаться, что ее беременность может быть замечена.

Тем не менее фотограф настоял, чтобы Айви была экипирована с ног до головы. Она провела весь день, делая макияж, бесконечно переодеваясь и причесываясь – и все это в туфлях на высочайших каблуках, казалось уносящих ее к самому небу, а на деле лишающих последних сил, эффектных «Монолос».

Когда к концу дня Айви добралась до своего дома в Челси, она чувствовала себя совершенно разбитой. Голова болела, дорогой макияж – у нее не было времени смыть его – жесткой маской сковывал лицо, ну а ноги… А ноги были как два сгустка боли.

Она так и не сняла последнюю пару «Монолос» из финальной серии снимков, и туфли ее совершенно доконали.

– Бедняжка, – охал стилист. – Оставь их себе как подарок.

У нее не хватило сил даже переодеться. Доковыляв до такси и от такси до подъезда, Айви перевела дыхание, чтобы преодолеть три лестничных пролета до своей квартиры. Ее качало от усталости, когда она наконец добралась до своей площадки, морщась от боли в ногах. Стиснув зубы и закрыв глаза, она постояла минуту и, вытащив из сумки ключи, вставила их в замок.

Скорее – сбросить ненавистные каблуки, встать под теплый душ, а затем нырнуть в прохладную шелковую пижаму. И съесть сэндвич из мягкого пшеничного хлеба с ореховым маслом и медом…

Айви захлопнула за собой дверь, автоматически набросила цепочку, повернулась…

И закричала.

Мужчина – темноволосый, широкоплечий, в голубых джинсах и черном пиджаке – сидел, вытянув длинные ноги, в низком кожаном кресле в ее комнате.

– Не устраивай истерики, – сказал он, быстро поднявшись.

Но было уже поздно.