разозлилась еще больше. Рассказал про плакавшего ребенка и как она попросила отвезти ее обратно домой. Я сказал, что подбросил ее до города и что я ни в чем не виноват – просто не стоило связываться с полупьяной замужней женщиной.

Полицейские спросили:

– Почему же она заявляет, что вы напали на нее?

Я сказал:

– Может, ей надо как-то объяснить, почему она так поздно вернулась с ребенком. Может, она думала, что муж ее пожалеет. Не требуйте от меня объяснять женские причуды.

Два наших рассказа в целом совпадали и расходились только в том моменте, когда я пытался сломать ей шею. Но моя история выглядела более убедительной, чем ее. Я сказал:

– Если я собирался напасть на эту женщину, зачем я назвал свое имя и рассказал, кем работаю и куда еду? Мне только хотелось немного отдохнуть, а потом ехать дальше. Она сама позвала меня прокатиться. Разве я нашел бы ту площадку сам?

Они сняли с меня наручники, и я почувствовал, что они склоняются на мою сторону.

– Эй, – сказал я, – если бы у вас был шанс заняться случайным сексом, разве вы бы им не воспользовались?

Один из полицейских сказал:

– Ладно, мы тебе верим, но тебе надо в Шасту, побеседовать с детективом.

Они сфотографировали меня, сняли отпечатки пальцев и велели ехать в полицию Шасты. Потом отвезли меня назад до моей машины и оставили там.

Я добрался до Шасты и явился прямиком в департамент шерифа. Меня прижали к стене, как бандита, заковали в наручники и стали допрашивать. Я снова рассказал свою историю и предложил подкрепить ее доказательствами.

Мы сели в джип, и они отвезли меня к торговому центру, где я познакомился с Джин. Я показал следы моих шин на гравии, показал пустую бутылку из-под виски возле заборчика, где она сидела. Сказал, что у меня сохранился чек на пиво, и кассир подтвердил, что я его покупал. Я сказал полицейским, что еду работать на стройку в Сакраменто. Я не преступник и не сексуальный маньяк.

По возвращении в офис шерифа с меня сняли наручники и велели поддерживать связь на случай, если от меня еще что-то понадобится. На прощание один из полицейских мне напомнил:

– Будь поосторожней и смотри, с кем связываешься.

Отъезжая, я вел спор сам с собой. У меня всегда было две стороны – хороший парень и демон. Демон вылезает наружу, когда я пьян. Я сам его боюсь. Он нарушает закон просто из принципа. Это он пытался убить Джин.

Еще я понял, что надо было позволить демону убить ее, чтобы она меня не выдала. Но НЕТ! Когда хороший парень увидел, как она идет по дороге с ребенком, сердце у него растаяло и он подвез ее до города. Дурак! В тот момент это было просто приставание, даже не сексуальное нападение, как она сказала полицейским. На этом все должно было закончиться. Я плохо представлял себе предательскую суть женской натуры.

7

Обратно к Пег

Я проработал на стройке в Сакраменто пару месяцев, но паранойя не утихала. Каждый день я ожидал, что меня арестуют за нападение. Я продолжал надеяться, что в Шасте с меня снимут обвинения. Может, у шлюхи Джин есть правонарушения. Может, она уже проделывала такие штуки с другими парнями.

Чтобы сэкономить, я спал в машине и принимал душ на работе. Я много пил. Тосковал о том, что потерял, – мою жену Роуз, моих детей, Пегги, работу, грузовики, которые разбил, вообще свою жизнь. Я стал закрытым и депрессивным.

Я начал проводить много времени в баре «Синч» в Сакраменто. Иногда играл с местными в бильярд, даже вступил в команду, но мое сердце было далеко. Познакомился с девушкой в автоматической прачечной и встречался с ней несколько раз, пока не узнал, что она просто хотела воспользоваться моей машиной. Такие паразитки слетаются на меня как мухи.

Мне было трудно скрывать свои чувства. Я сидел в баре и таращился на кувшин с водой. Симпатичная пожилая пара несколько недель наблюдала за мной, и в конце концов женщина сказала:

– Кто-то очень обидел вас в прошлом.

– Почему вы так говорите? – спросил я.

– Это написано у вас на лице.

* * *

Через несколько месяцев я поехал на север, на новую работу. По пути я свернул на стоянку грузовиков, которую мы называли «Чулком», но там было тихо. Я проехал через Вашугал, штат Вашингтон, чтобы навестить моего старого приятеля Билли Смита (псевдоним) и вернуть машину, которую он мне одолжил. Я купил себе пикап «Шевроле» 1969 года и покатил на следующую временную работу в Астории, в устье Коламбия-ривер. Работа закончилась через две недели, и я решил вернуться в Портленд. Я гадал: Есть ли у Пегги новый бойфренд? Захочет ли она снова сойтись?

Я проехал мимо ее маленького коричневого домика. Она была на лужайке с двумя ее детьми – никаких признаков нового мужчины. Она отлично выглядела, и я понял, что скучал по ней – не только по ее телу. Мне надоели всякие потаскухи и прилипалы. Моя хорошая сторона хотела остепениться и опять зажить нормальной семейной жизнью. Но плохая сторона просто хотела секса. Я решал членом, а не головой.

Я припарковался чуть поодаль на улице. Пегги глянула в мою сторону и вся задрожала. Она сказала:

– Заходи, Кит! Нам надо поговорить.

Казалось, она вот-вот заплачет.

В комнате, где я до смерти забил Танью Беннетт, Пегги с детьми сели напротив меня. Она все еще дрожала.

– Какого черта ты уехал? – спросила она.

Мы поговорили о своих недопониманиях и о нашей жизни, поговорили откровенно. Я спросил, не хочет ли она попытаться снова, и она сказала «да».

Когда дети легли спать, мы обнаружили, что наши тела истосковались друг по другу. На следующее утро мне казалось, что я никуда и не уезжал.

В октябре 1990-го, спустя девять месяцев после Таньи, я получил плохие новости о моем десятилетнем сыне Джейсоне. Он жил в 650 километрах от меня с моей бывшей женой и нашими двумя дочками. Джейсон въехал в дерево, и у него было тяжелое сотрясение мозга.

Я сразу бросился в Спокан. Пока я ухаживал за сыном, я понял, что, как бы ни складывалась моя жизнь, я должен быть рядом со своими детьми. Они были моим настоящим миром. Они любили меня, и я их любил.

Поэтому, находясь в Спокане, я обратился в местную компанию, занимавшуюся грузоперевозками, и подал заявление на работу.