как бы мимолётные взгляды Петра. Возникающую из-за юношеской стеснительности неловкость она прятала за шутливыми приказами-заказами очередного блюда со стола.

Окна квартиры Роберта выходили во дворик, больше похожий на узкий пенал между шестиэтажками, поэтому из открытых окон гостиной музыка звучала без опасения привлечь милицейский патруль своим буржуазным не испанским репертуаром. Гости Бергов танцевали, в основном, под сладострастные мотивы певцов русской иммиграции: Лещенко, Вертинского, Плевицкой.

Под звуки оскаровского танго Пётр уверенно, но нежно плёл замысловатые кружева танца на пару с Мартой. Он ощущал себя и девушку как единое целое и даже не задумывался о том какое па следует за каким, всецело отдаваясь музыке. Девушка двигалась в унисон с партнёром, нежно улыбаясь и не спуская с него влюблённых глаз. Несколько раз гости расступались в стороны, предоставляя паре Пётр и Марты площадку для сольного выступления. Движения партнёров выглядели гармонично и слажено, как будто танцевали профи с большим стажем совместных репетиций. Каждый раз дуэт заканчивал очередной тур южноамериканского танца под восторженные аплодисменты друзей.

Само собой, танцевали не только танго, но и фокстрот, чарльстон. После энергичного и развесёлого танца блэк-боттом, исполненного всей компанией, Марта взмолилась:

— Ой не могу больше! Пётр Антонович, не составите мне компанию на свежем воздухе?

— Сочту за честь, Ваше Величество, — галантно поклонился Анджан. — Роскошный балкон этого дворца к вашим услугам.

Марта положила свою ладонь на вытянутую в её сторону руку и гордо вскинув голову, направилась через свою спальню на массивный балкон, всей своей массой нависающий с третьего этажа на улицу Альмогарвес. Тёплая осенняя ночь легла на улицы приморского мегаполиса. Город ещё не бомбили, поэтому ночные фонари щедро освещали широкие улицы и проспекты. До комендантского часа оставалось ещё два часа, поэтому из всех ресторанчиков, таверн и кабачков всё ещё доносились музыка, смех и гомон посетителей.

— Пётр Антонович, а вы будете меня ждать? — спросила Марта, повернув к Анджану своё очаровательное личико и рассмеялась.

— Почему вы смеётесь, Марта Карловна, — поинтересовался удивлённый Пётр.

— Я много раз видела в фильмах, снятых в вашем мире сцены прощания молодых людей перед отправкой на фронт, но там обычно парни просили у подруг дождаться их с войны. А у нас всё, наоборот.

— Я не буду вас ждать, Марта Карловна, — заявил Анджан.

— Ах! — Марта даже задохнулась то ли от возмущения, то ли от обиды и широко распахнула свои изумрудные глаза.

— Я буду часто навещать вас, — продолжил Пётр после небольшой паузы, — Я возглавил службу доставки продукции нашей компании на военные медицинские склады и в военные госпитали, в том числе прифронтовые. Так что я смогу часто навещать Ваше Величество в тех местах, где будет квартироваться ваш отряд.

— Правда? — прошептала Марта, ещё не пришедшая в себя после предыдущей фразы парня.

— Правда, Моя Королева. — заверил Анджан.

— А вы действительно считаете меня своей? — Берг заглянула в глаза Петра.

— Ну конечно, — уверил Анджан. — Мы же друзья и знаем друг друга целую вечность.

— Тогда мы с вами вечные преступники! — заявила Марта.

— Как это? — опешил парень.

— В Барселоне законодательно запрещено выкать и обращаться к собеседнику по имени-отчеству. Мы теперь все товарищи и должны говорить «ты» друг к другу. Так что извольте. Изволь говорить мне «ты» и называть меня Мартой.

Она опять засмеялась и кокетливо добавила:

— Я разрешаю называть меня на ушко «моя Королева». Нет, лучше, «моя Марточка».

— Слушаюсь, моя Королева Марточка, — задорно вымолвил Анджан, припал поцелуем к её протянутой руке и замер в этой позе.

Марта положила свободную руку на голову парня и принялась нежно её гладить. Пётр оторвался от пахнущей нежным кремом девичьей ладошки и посмотрел в лицо подруги. Марта прикрыла глаза и призывно, но неумело вытянула вперёд свои губки. Анджан больше не мог сдерживать себя и припал к соблазнительным выпуклостям девичьего рта. Марта обвила его шею руками и прижалась всем телом. Её губы, мягкие и податливые, отвечали на поцелуй неумело, но страстно. Пётр почувствовал, что его голова закружилась как у юного гимназиста, впервые ощутившего вкус девичьего поцелуя. Но волна страсти, бешеным потоком нахлынувшая на него, наоборот, вызвала быстрое отрезвление.

— Какой стыд! — вымолвила девушка, когда они разомкнули уста. — Мне почти двадцать лет, а я совсем не умею целоваться. Ты должен меня научить.

В это время в дверь спальни постучали.

— Да! Да! Войдите, — крикнула Марта.

— Дверь отворилась. В комнату вошла Ольга и стала озираться вокруг в поисках Петра и Марты.

— Оленька, мы на балконе, — подала голос Берг.

— Мы уже начали волноваться, — как бы извиняясь промолвила вошедшая. — Мы было подумали, что вы пошли гулять в город и пропали.

— Мы целы-целёхоньки и никуда не уходили, — заверила Марта.

— Тогда прошли к нам. — попросила Головина-Берг. — Сейчас будет горячее.

— Уже идём, — заверила Берг и обратилась к Анджану, — ты иди, я через минутку буду.

Услышав «ты», Ольга удивлённо выгнула брови, но промолчала и вышла из спальни в сопровождении Петра. В своём тесном кругу они всегда обращались друг к другу на "вы" и по имени и отчеству.

Глава двенадцатая

Чтобы иметь возможность свободно перемещаться по Республиканской Испании, Петру также пришлось записаться добровольцем на военную службу. Памятуя о том, что как на П.О.У.М., компартию троцкистского толка, так и на СNT, анархистов-синдикаталистов в 1937 году обрушаться репрессии со стороны своих же республиканских властей, Анджан подал заявление на службу в «нейтральной» республиканской армии, которая находилась в стадии создания. Как и Роберту Бергу, Петру присвоили воинское звание альферес (младший лейтенант**). Ему выписали универсальный пропуск для посещения военных госпиталей как в тылу, так и на линии фронта для снабжения этих лечебных заведений лекарственными препаратами, производимые компанией Анджана и Козырева.

Анджан отогнал в автомастерскую пикапчик марки Ситроен, принадлежащий их фирме, чтобы перекрасить в зелёный цвет, а на крыше и по бокам нарисовать красные кресты и полумесяцы. На этой машине он разъезжал по городам и весям Каталонии, Арагона и Валенсии, развозя продукцию «Каталонская фармацевтическая лаборатория» по госпиталям.

В предместьях и окраинах города на многочисленных баррикадах, организованных в основном анархистами, его тормозили милиционеры, разодетые в отрепье невероятного вида, шумливые и почти всегда навеселе. Эти посты контролировали проезжающих по-разному: одни недоброжелательно, придирчиво и нахально, другие с чисто испанской любезностью и добродушием, всегда заканчивая осмотр восторженными выкриками и пожатием рук узнав, что машина направляется на фронт с медикаментами. Петра не оставляла мысль, что проверяющих мало заботила эффективность контроля. Движущей силой досмотра являлось банальное любопытство: кто ездит в машинах, что за люди, что везут. Им интересно было поболтать с проезжающими и постращать (как без этого), пользуясь властью или просто подразнить.