— Не будь наивной, солнце моё! — он постарался охладить восторженный пыл девушки. — Власть имущие в Республике не следуют советам друг друга, а ты хочешь, чтобы они поверили иностранцу. Да меня военные и политики подымут на смех.

— Пусть поднимают, — не унималась Марта, — вначале посмеются, потом поплачут, подсчитывая потери, а потом начнут прислушиваться и слушать.

— Да, — хотел вновь возразить Пётр, но Марта прикрыла его рот ладошкой.

— Петенька, ты должен, хотя бы, попытаться! — она принялась страстно убеждать собеседника. — Ты только подумай, сколько жизней ты спасёшь. Ты спасёшь тысячи жизней наших отцов, братьев и сестёр, сражающихся на фронте или борющихся с контрреволюцией у нас в тылу!

Такая пламенная речь девушки, которую Анджан всё ещё воспринимал молоденькой учительницей младших классов, добродушной и наивной, удивила его. По-видимому, месяц, проведённый в окопах, грязь и кровь вымели из головы девушки всю романтическую шелуху, и она превращалась в настоящего бойца.

— Хорошо. Я могу попробовать, — Пётр пошёл на попятную. — Но как ты это себе представляешь? Я пойду к командиру дивизии и заявлю, что мятежники готовятся к наступлению, например, в районе Хуэски. Выслушав, он посчитает меня вражеским диверсантом или законопатит в психушку.

После слова «психушка» Марта хихикнула, но продолжила свою идеологическую атаку, уговаривая парня начать «пророчествовать».

— Может так ты изменишь ход истории, и Республика победит! — заключила она.

— Да дело то в том, что я, как Хранитель Врат, не имею права вмешиваться в политическую жизнь местного общества, не говоря уж о вмешательстве в ход истории, — привёл последний довод Пётр.

— Какой ты сейчас Хранитель! — сыронизировала Марта. — Врата больше не работают, и ты — обычный смертный, принадлежащий миру, в котором мы сейчас живём.

— Ладно, Я попробую, — Пётр сделал вид, что сдался перед напором подруги, — Иди. Готовь щель для укрытия от мин.

Марта на прощание страстно поцеловала парня в губы и унеслась в сторону своего медпункта.

Пётр, не торопясь, спустился в село и вернул крестьянину мула.

Глава тринадцатая

Пётр нисколечко не кривил душой, когда убеждал Марту о бесперспективности донести до сознания правящих элит его пророческие откровения. Они между собой не могут никак договориться, так как не могут и не хотят слушать и слышать друг друга. Испанское правительство меняется чаще, чем погода в Прибалтике. Что уж тут говорить о никому не известном младшем офицере. Его даже на порог здания Совета министров не пустят.

Пётр искренне полюбил Испанию и её открытых, добродушных и сердечных людей. Он был противников той грандиозной бойни, которую ожидает народы этой страны. Поэтому его зацепило предложение Марты использовать свои знания будущего и возможность следить за развитием событий «он лайн», используя способность входа во Всепланетную Информационную Сеть. Он от всего сердца желал победы Республике и чистосердечно скорбел о той скорбной участи, что ожидала её защитником, так как знал итог Гражданской войны.

Голос Марты, пытающей убедить его стать «пророком» в этом испанском отечестве, постоянно звучал в его голове. Но он даже не представлял, как это осуществить. Как найти тропку к головам испанского республиканского командования, чтобы они его, хотя бы, выслушали и поверили ему. Эта мысль постоянно сверлила его мозг по пути в Барселону, но единственное, что пришло ему в голову, это обратиться к Ревекке и предложить свои услуги.

— Товарищ Анджан, ты же утверждал, что не имеешь право вмешиваться в политическую жизнь общества страны нахождения, — с ехидцей поинтересовалась Фиалка-Козырева, выслушав предложение Петра. — Что же послужило изменению в твоей позиции?

— Мне стала не безразлична судьба Республиканской Испании, — уверенно глядя в глаза женщины, пояснил Анджан, — К тому же Врата больше не отворяются и я, временно, не Хранитель, а простой мещанин.

— Хорошо. Я тебя понимаю, — ответила Реввека, приглашая Петра в свой кабинет. — Но ты и так, насколько мне помнится, активно помогаешь Республике, снабжая военные медучреждения медикаментами. Рискуешь, доставляя лекарства в прифронтовые госпитали. Какую другую пользу ты хотел бы приносить делу Революции.

— Я имею способность входить во Всепланетную Информационную Сеть. — заявил парень.

— А что это такое? — без особого интереса спросила Ревекка.

— Это нечто, типа огромной паутины, опутавшей нашу планету, и содержащий в себе сведения о всём и всех, пребывающих на планете Земля от начала их существования в прошлом и до наших дней. — Анджан как можно доступнее постарался объяснить суть Сети. — До мельчайших подробностей: где, когда, с кем, сколько.

— И обо мне ты можешь всё узнать? — с интересом в голосе полюбопытствовала женщина.

— О тебе, товарищ Фиалка, мне давно всё известно, — улыбаясь заявил Пётр, но увидев, как собеседница вся залилась краской после слов парня, уточнил, — от рождения и до июля 1919 года. До момента, когда я перенёс вас с Фёдором сюда с нашего острова.

— Так ты и будущее можешь видеть? — закинула удочку Козырева.

— Должен тебя разочаровать, уважаемая, — развёл руками Анджан. — Увы. Не могу. Инфосеть хранит только сведения о прошлом и может выдавать насущную информацию на момент вхождения в неё.

— Но ведь ты из того мира, где Гражданская война давно закончилась, и ты знаешь её результат?! — спохватилась женщина.

— В этой реальности история Испании уже пошла немного по-другому. Испанский грипп в стране прошёл практически не замеченным. Победы же мятежников в этом мире не столь впечатлительны, как в моей реальности. Кроме того, мои знания будущего навредят Республике.

— Это почему? — натурально удивилась Ревекка.

— Потому что это знание лишит бойцов республики воли сражаться до конца.

— Поясни, не понимаю, — женщина буквально уставилась на Петра.

— Не зависимо от известного исхода войны, это знание лишит каждого конкретного бойца воли, стержня, а без этого не возможна победа всей армии. — Анджан попытался разъяснить свою мысль. — Если мы и так победим, то зачем бойцу рисковать головой, идти в опасную атаку, стоять в обороне до последней капли крови. Ежели Республика проиграет, то его жертва делу Революции ещё более бессмысленная. В какой-то момент этот боец решит, что он сделал всё возможное, что с него хватит. Он приведёт для себя и окружающих сотни доводов: я ещё так молод, у меня красивая невеста или у меня молодая жена, у меня семья, у меня трое детей и так далее. Зачем мне здесь загибаться, если мы всё равно выиграем (проиграем). Уйдёт он с линии огня, за ним могут пойти другие и фронт рухнет.

— Пожалуй ты прав, — согласилась Козырева. — Тогда, где мы сможем использовать твои возможности?

— Я могу предоставлять полную информацию о любом человеке на планете и проследить его действия на данный момент. Могу через Сеть проследить