Что Шеф выберет, и мне и Ларсону было очевидно. Шеф это понимал и ничего не ответил. Он просматривал файл, присланный в «Виртуальные игры». Сказал, не отрываясь от экрана:

– Когда Ларсон спросил, когда прислали выигрышный файл, Вейлинг хотел что-то ответить, но Краузли толкнул его локтем в бок и ответил сам. Как он ответил, вы, безусловно, помните. Но не соврал ли он нам?

Я пропусти замечание Шефа мимо ушей, потому что уже располагал собственной версией.

– Либо я понял, что они затеяли, либо я согласен с Ларсоном.

Такая альтернатива была для Шефа потрудней ларсоновской. Он потребовал:

– Подробнее!

– Пожалуйста. И Краузли и Вейлинг просто прийти в себя не могут от того, что кто-то выиграл у них миллион. Естественно, они подозревают, что дело тут нечисто. В каком смысле нечисто? А в таком: среди их сотрудников кто-то решил прикарманить выигрыш себе. Как устроена игра он знает, и дойти до шестого уровня для него не проблема. Но ему нужен сообщник, чтобы забрать выигрыш. Вот тут у него что-то не срослось. Возможно, он до сих пор не может найти себе сообщника. Или они никак не договорятся, как им делить миллион. Руководству «Виртуальных Игр» на миллион плевать. Больше всего они заинтересованы в том, чтобы найти, кто из сотрудников компании решился на двойную игру. И дело тут пахнет куда большими суммами!

– Бог с ними, с суммами. Зачем они нас-то наняли? Среди своих им искать легче, чем нам, – возразил Шеф.

– На всякий случай. Хотят с двух концов подобраться. И изнутри и, так сказать, извне.

Ларсон меня так же не поддержал.

– По-твоему, все выходит слишком просто. Стали бы они назначать такой крупный приз, если бы их программисты имели преимущество перед простыми игроками. То есть, я что хочу сказать. Если МНОГО сотрудников имеют преимущество, то «Виртуальные Игры» не назначили бы приз в миллион. А если лишь несколько человек, то мошенника они бы и сами вычислили, без нашей помощи. Но я думаю, НИКТО не имеет преимущества априори – эта игра не такая примитивная, как ты думаешь.

Ничего такого я не думал. Думать начну после того, как увижу игру собственными глазами.

По интеркому на связь вышла Яна:

– Шеф, как вы просили, я уточнила условия конкурса. Там есть один дополнительный пункт. Если в течение года с момента выхода игры никто из игроков не дойдет до шестого уровня, то тысяча лучших игроков поделят призовые деньги пропорционально набранным очкам. Во всех предыдущих играх этот дополнительный пункт был основным и единственным. Призов в миллион он никогда не назначали. Для «Шести дней творения» условия конкурса изменили: ввели приз за шестой уровень, а приз для тысячи лучших игроков стал дополнительным – если никто не дойдет до шестого уровня. У меня все.

Шеф поблагодарил Яну, а нам сказал:

– Вот так, теоретики.

Я заметил, что это ничего не меняет. Ларсон сказал, что это меняет все, но привести хотя бы один пример не смог.

– В том файле есть что-нибудь интересное? – спросил я Шефа.

Может, думаю, там и полное имя отправителя, и его снимок, и код ДНК и куча всего другого, а Шеф с Яной попросту задумали над нами с Ларсоном поиздеваться.

– Ничего, кроме псевдонима отправителя: Счастливчик. Остальное… Остальное, думаю, бесперспективно, иначе специалисты из «Виртуальных Игр» его бы уже нашли. Ладно, будем думать…

Он начал первым. Мы последовали его примеру. Сидели молча минут пять – каждый погруженный в свои мысли. Потом Шеф сказал:

– Пока решим так: ты Хью запускаешь игру и начинаешь в нее играть. Миллиона тебе не заработать, зато мы сможем оценить насколько она трудна. Тебе, Федр, задание попроще. Установи имена тех, кто принимал участие в создании игры. Возможно, с кем-то из них тебе придется побеседовать.

Шеф, как и большинство моих знакомых, зовет меня Федр, через "е". О том, что на самом деле меня зовут Фёдором помню только я и мои родители, которые живут на Земле. Остальные зовут меня кто как: Фред, Тед и даже Тод, и я отзываюсь как миленький – другого выхода у меня просто нет.

Услышав о предстоящей работе, Ларсон покривился, но его утешила оговорка, что мое задание «попроще». А я подумал, ничуть оно не проще и уж куда как менее приятно. Выйдя от Шефа, я спросил коллегу, какие замечания он получил во время беседы с клиентами.

– В порядке поступления: «будь проще», «не умничай», «тебе же сказали!». А тебе?

Я сказал, что что-то вроде этого. Ларсон тяжело вздохнул, повертел в руках упаковку с игрой и потопал в лабораторию. По дороге к своему кабинету, я заглянул к Яне.

Встречать и провожать клиентов – не главная Янина задача. Есть у нее и более важная работа: сбор сведений, которые могут понадобиться для расследования. Яна умна, если не «не по годам», то не по размерам – выглядит как подросток: худая, мелкая, в глазах, натурально, – энтузиазм, светлые волосы хвостиком с ленточкой и все такое.

«В ней есть какая-то незавершенность», – глядя в потолок, мечтательно произнес Шеф после двухчасового собеседования с юной соискательницей места «специалиста по информационным технологиям». И взял ее на работу.

Кабинетик у Яны крошечный и снизу доверху заставлен аппаратурой. Свободно пространства не хватило бы и для мусорной корзины. Однако хрупкая, миниатюрная Яна поместилась туда вместе с телескопическим креслом, обладавшим семнадцатью степенями свободы, и большим плюшевым медведем – самым обычным – с ватой внутри, но редкого для медведей василькового цвета.

– Слушай, – шепотом сказала мне Яна, – с медведем творятся какие-то странные вещи.

Я прикрыл дверь поплотнее и шепотом же ответил:

– Выкладывай.

– Уже во второй раз, приходя утром на работу, я нахожу Бьярки не на его обычном месте – на магнитно-резонансном распознавателе, а в кресле.

– Падает? – предположил я, оценив на глаз возможную траекторию падения Бьярки с двухметрового распознавателя в Янино телескопическое кресло.

– Может и падает, но это еще не все. Он подгоняет кресло под себя причем во всех семнадцати измерениях.

– Действительно, нелепость какая-то… Зачем ему подгонять кресло, если вы с ним практически одного роста.

– Он толще, – обиженно ответила Яна, – И руки короче, то есть лапы.

– Да-да, конечно, – поспешил согласиться я. – Особенно задние.

– Представляешь, какого это: каждое утро заново перенастраивать кресло!

– Представляю. Возьми кресло попроще.

– Я к этому привыкла, – вздохнула она и добавила: – И к Бьярки.

Меня осенило:

– А ты уверена, что он плюшевый?

– Уверена, – ответила она, погладив мягкую медвежью шерстку.

– Я не то хотел сказать. Ты уверена, что у него внутри опилки? Вдруг тебе подсунули переодетого медведем биоробота.