Элизабет Дайонн: экономика материнства

Дети – дорогое удовольствие. Прогнозируемый объем расходов на воспитание одного ребенка составляет от 180–290 тысяч долларов до свыше миллиона в зависимости от выбранного семьей района проживания, имущества и образования.

Воспитание детей связано и с другими расходами. По данным одного из исследований, 93 процента высококвалифицированных женщин-специалистов, которые вышли на работу после отпуска по уходу за детьми, не смогли восстановить прежние карьерные позиции. Другими словами, неработающим матерям очень легко сойти с карьерного пути, но трудно на него вернуться. Согласно результатам еще одного исследования, после отпуска по уходу за ребенком заработок женщин-специалистов сокращается на 10–15 процентов. Многочисленные опросы подтверждают тот факт, что после возвращения на работу на долю женщин все равно приходится непропорционально большая часть обязанностей по воспитанию детей и ведению домашнего хозяйства.

В своей противоречивой книге Get to Work: A Manifesto for Women of the World («Начните работать: обращение к женщинам мира») Линда Хиршман резко критикует высокообразованных женщин, решивших бросить работу ради воспитания детей. По мнению Хиршман, они наносят вред благосостоянию всех женщин, уступая давлению сексистской культуры. Позиция этих женщин закрепляет неравную оплату труда и «стеклянный потолок», ограничивающий продвижение женщин по карьерной лестнице по причинам, не связанным с их профессиональными качествами.

В одном из номеров журнала, издаваемого колледжем Уэллсли, особое внимание уделено выпускницам учебного заведения, которые предпочли сидеть дома и воспитывать детей. Одна из таких женщин заявила, что, поскольку она имеет возможность уделять больше времени выполнению родительских обязанностей, это делает ее более достойной матерью по сравнению с работающими женщинами. На что последние бурно отреагировали, написав редактору журнала возмущенные письма. Тем не менее в заявлении той выпускницы есть неоспоримая логика. Частичная занятость какой-либо работой (в том числе и такой, как воспитание детей) не делает человека несостоявшимся или неполноценным. Однако профессиональная пригодность неразрывно связана с количеством затраченных усилий и накопленным опытом. У разных людей бывают разные врожденные способности, но эффективность, как правило, повышается по мере накопления опыта.

Я прекратила адвокатскую практику, когда поняла, что в защите нуждается мой сын-аутист. Трое детей, четвертая беременность, две няни, домработница и трудная работа – все это оказалось выше моих сил. Мы с мужем подумывали нанять специалистов для обучения и медицинского ухода за нашим сыном-аутистом, но я просто не могла переложить на кого-то другого заботу о нем. Я должна была первой знать, в каком он состоянии и что с этим делать.

Мне непросто далось решение об отказе от адвокатской практики. Это означало лишиться друзей, четкого графика, заработной платы и социального статуса. Я полностью погрузилась в выполнение родительских обязанностей, хотя не имела в этом особого опыта. Это занятие до сих пор приводит меня в замешательство! Но если бы я продолжала работать, мне было бы еще труднее. Я сделала осознанный выбор, полностью понимая, на какой риск иду, и никогда не жалела об этом.

Философ Айн Рэнд считает, что жертвы не существует как таковой. Есть только рациональные решения, приближающие нас к конечным целям. Другими словами, сделанный нами выбор неопровержимо доказывает, что именно для нас приоритетно. Даже в бескорыстных поступках отображается определенный набор ценностей. Жизнь в соответствии с ними доставляет нам удовольствие, поскольку мы получаем больше, чем теряем.

В мире, где на всех не хватает ресурсов, точка зрения Айн Рэнд имеет вполне реалистичное обоснование. Мы отдаем то, что необходимо нам самим, в обмен на то, в чем нуждаемся сильнее. У каждого из нас только одна жизнь, состоящая из ограниченного количества неумолимо истекающих секунд. То, как мы решаем провести каждый подаренный нам жизнью день, отражает наши ценности и приближает к конечным целям, даже если мы никогда не давали им четкого определения.

Мне посчастливилось в том смысле, что мое решение бросить работу и заняться семьей оказало положительное, даже чудодейственное воздействие на моего сына. Многие женщины принимают такие решения, не получая взамен столь явной отдачи. У меня по-прежнему есть определенные профессиональные цели, и я всем сердцем стремлюсь к их достижению, но к адвокатской практике уже не вернусь. Время, проведенное дома, позволило мне более четко определить свои ценности и понять, что я хочу сделать в жизни за оставшиеся дни, месяцы и годы.

Критика высокообразованных женщин, решивших отказаться от карьеры, не учитывает двух важных аспектов: во-первых, общество извлекает огромную материальную выгоду из того, что талантливые женщины (и мужчины) посвящают свою жизнь не только заботе о семье, но также городу, школе, церкви и политике. Если все талантливые люди будут работать по восемьдесят часов в неделю, кто позаботится о наших детях, обществе и культуре? Во-вторых, некоторые ценности носят нематериальный характер. Не все можно выразить в деньгах. Замечательно, что женщины представлены во всех профессиональных сферах, поскольку это расширяет диапазон их возможностей. Однако существуют ценности, которые не измеряются деньгами, такие как благополучие наших детей и нас самих. Кроме того, у нас есть шанс передать свои ценности будущим поколениям. Правильно воспитывая детей, мы оставляем неизгладимый след в жизни потомков. Безусловно, это разумный выбор, и он вполне оправдывает себя.