Больше отличий я обнаружить не смогла.

Ощущения рядом с этим безликим были спокойными. Уж не знаю, из-за того ли это, что он меня нес всю дорогу, но теперь, прислушавшись к себе, обнаружила, что не чувствую опасности. И даже его тьма, которая постоянно норовила скользнуть по ногам, не пугала, а завораживала. Как черный игривый щеночек. Это была не совсем магия из непроглядной бездны, а сила, похожая больше на серый дым, лишь на несколько тонов темнее того, что шел от костра. Странно. Там, в хижине, мне показалось, что тьма проявляется одинаково у всех троих.

— Спасибо, — приняла емкость и вымученно, неловко улыбнулась.

Жидкость была довольно приятной на вкус и согревала изнутри. Если бы мне кто-то две недели назад сказал, что обо мне будет заботиться безликий — я бы покрутила пальцем у виска.

Я действительно все еще чувствовала жар, но уже было порядком лучше, чем в момент появления этих троих.

— Ложитесь спать здесь, у костра. Мы будем вас охранять, — сказал один из них непринужденно.

— А вы не буде отдыхать? — Удивилась я, раз уж они ели со мной, то имеют человеческие повадки и должны чувствовать усталость.

— Вас захотят выкрасть другие, как только мы потерям бдительность. Нельзя расслабляться.

Притихнув, прилегла на бревно, на котором и сидела, свернувшись в позу эмбриона. Как бы ни пыталась заснуть, дурные мысли не давали покоя. Я все еще хотела сбежать, мне было страшно. И эти безликие оказалось слишком добрыми парнями. Может ли быть, что они пытаются втереться в доверие, следуя хитрому плану?

После тяжелого дня мне уже не хотелось выискивать везде злые умыслы, но мозг сам генерировал мысли.

Возле костра было тепло и хорошо, давно я не испытывала этого ощущения, постоянно убегая и боясь выдать свое местоположение. Через несколько часов, когда я все-таки смогла убедить себя, что все в порядке, тело сморил приятный сон.

— Там кто-то есть! — испуганно встрепыхнулась я, когда робкие лучики солнца стали проскальзывать между листвой, проснувшись ранним утром.

Движение в кустах было отчетливое. И оно меня встревожило. Сонливость мгновенно улетучилась.

— Не волнуйтесь, все собираются тут из-за вас. Они не подойдут близко, пока мы рядом, — как умел, успокоил меня один из двух безликих с тремя палочками на пряжке пояса.

— Но почему из-за меня? Зачем?

— Потому что вы — эсфира, — лаконично ответил безликий с четырьмя черточками, вообще я заметила, что он не особо многословный и вступает в диалог только по делу или с присутствием личного интереса к теме разговора.

Сегодня я вызвалась идти своими ногами, чувствовала, что ступила на хлипкую тропу выздоровления. Тем более что безликие собирались устроить целое соревнование, чтобы иметь возможность нести меня на руках.

Никто не возражал, приняв мое решение без протестов.

Я не переставала удивляться их поведению, но все это было даже… мило.

Несколько раз до полудня я спотыкалась и почти падала, но безликие, в особенности один из них, успевали придерживать неуклюжее тело, двигаясь настолько молниеносно, что иной раз я видела лишь смазанную тень, мелькнувшую ко мне — после чего до земли лицом долететь не успевала — меня ловили.

Складывалось ощущение, что у них глаза не только под капюшоном, а и на затылке парочка, и сбоку несколько. Ни одно неуклюжее движение не ускользало от моих внимательных сопровождающих. Или конвоиров, с какой стороны посмотреть.

Мне было некомфортно от того факта, что они идут слишком медленно, подстраиваясь под мой улиточный шаг. Но я все еще не выяснила, куда и для чего меня ведут, поэтому потянуть время тоже могло оказаться полезным занятием.

— Эсфира…

— Называйте меня Кли! По имени. Что значит эта ваша «эсфира»? — пыхтела я, с особым усердием переступая через крапиву, любезно побитую для меня безликим, идущим впереди.

— «Живительная», «целебная», «лучезарная», если переводить на дикарский, — задумчиво ответил собеседник, — но точного обозначения подобрать не могу.

— Вы считаете человеческий язык дикарским? — спросила будничным тоном, хотя все нутро напряженно сжалось, такое отношение к людям вызывало психологический протест.

Я всю жизнь прожила, прячась, словно крыса. От безликих. Как и все люди. А теперь они имеют наглость называть нас дикарями?

— Да. Ваш способ общения примитивен, общество развито на зачаточном уровне и крайне агрессивно и назойливо.

Под ребрами пыхнуло гневом, но виду не подала, сосредоточенно сверля злым взглядом землю под ногами.

Спокойно, Кли, без провокаций!

— А как же вы общаетесь между собой, если человеческий метод примитивен?

— Ментально. Нам не нужны звуки, чтобы понимать друг друга. Но иногда и мы пользуемся звуками, словами, которые остались из древности, как, например, эсфира. Это дань традициям.

Забавно, за половину дня в обществе безликих я узнала о них больше, чем разведало все человечество за долгие годы жизни практически бок о бок. Хотя насколько я знаю, ни разу не было прецедента взятия безликого в плен, а наблюдая издалека, с затаенным страхом, едва ли можно хорошо изучить повадки вида. Лишь поверхностную информацию о скорости и быстрой регенерации. И жестокости.

— Куда мы направляемся? — озвучила очередной вопрос, с горем пополам переварив предыдущую информацию.

— Простите, но пока вы не готовы это узнать, стоит сначала свыкнуться с нашим присутствием. Поверьте, не стоит так бояться. Для вас мы все совершенно безобидны, — лепетал наиболее болтливый из троицы.

Кажется, я понемногу запоминаю их голоса. У этого звонкий тон, даже немного задорный, у его друга более гнусавый и приглушенный. А у моего безликого, незримой тенью следующего за спиной был бархатный, пробирающий тембр, как у искусителя, заманивающего сладкими речами в объятия заманчивой бездны.

— А кто сказал, что я боюсь? — вздернула подбородок и с возмущением на лице устремилась взглядом в темноту под непрозрачной тканью капюшона.

— Извините, я не должен был сомневаться в вашей смелости, — мигом притих собеседник, показалось, он поник, даже немного опустил голову вниз, показывая раскаяние.

Я не стала продолжать диалог, чтобы не смущать безликого еще больше. Но на большинство вопросов ответов не нашлось, а знаков восклицания взамен вопросительных в голове меньше не стало. Все еще больше спуталось.

Одно было ясно — я нужна была им для чего-то. И это «что-то» настолько важное, что они закрывают глаза на то, что росла в дикой, презренной среде и даже относятся с неким почтением.

Чем дольше я наблюдала за этими тремя, тем больше различий находила. Оказывается, их можно было отличать не только с помощью пряжек на поясах. У безликих даже походки отличались, совсем как у людей. А иной раз