— Содома и Гоморры?

— Я собирался сказать «Древнего Рима». Но двор Его Величества весьма роскошен. Король задал совсем новый тон. Англия кажется намного веселей прежнего.

Эндикотт улыбнулся. Улыбка на его лице выглядела неестественно, как изъян на мраморе.

— Значит, вы наверняка спешите закончить свою миссию в Новой Англии. Чтобы поскорее вернуться в сады наслаждений Англии старой.

— Откровенно говоря, так и есть. — Балти встал. — Надеюсь, вы не обиделись за Новую Англию.

— Отнюдь нет. Как же мне ускорить ваше возвращение? — Эндикотт снова взглянул на разложенный приказ. — Эти беглые судьи, генерал-лейтенант Уолли и генерал-майор Гофф… вы, конечно, знаете, что в шестьдесят первом году я отрядил двух человек на поиски их в Нью-Хейвене.

— Гм. После того, как они хорошо провели время тут в Бостоне. Как почетные гости вашей Колонии Залива.

— Вы несколько утрируете. Но как бы там ни было, они бежали. И увы, следопыты их не нашли. В Нью-Хейвене.

— Эти ньюхейвенцы повели себя очень гадко. Они совсем никак не помогали вашим следопытам.

— Я не отвечаю за нью-хейвенскую колонию, мистер Сен-Мишель. Мне и массачусетских забот довольно.

— Надо думать, что так. Много всякого творится. Монетные дворы горят. Я полагаю, дьявол вам так докучает, что вздохнуть некогда.

Эндикотт воззрился на собеседника, пытаясь понять, не издеваются ли над ним.

— Ваш корабль, — сказал он. — Когда именно он бросил якорь у нас в порту?

— Не помню. Я был практически без сознания все время с момента, когда мы вышли из Лондона.

Эндикотт взял какие-то бумаги у себя со стола и вгляделся в них:

— «Нимфа». Пришвартовалась седьмого мая незадолго до полуночи.

Он поднял взгляд от бумаг и вперил его в Балти:

— Примерно в тот час, когда, по нашим расчетам, подожгли монетный двор.

Балти выпучил глаза:

— О?! Ну, я в любом случае об этом ничего не знаю. Я лежал у себя в койке и молился о смерти.

Эндикотт продолжал сверлить его взглядом:

— Между Лондоном и нами есть некоторые разногласия по поводу того, имеем ли мы право чеканить собственную монету.

— Да? Ну да, это вполне естественно.

До Балти наконец дошло: этот надутый гусак намекает, что именно он, Балти, поджег монетный двор. У Балти — поручение от Короны. И монетный двор сгорел сразу после его прибытия. Хм.

Балти неловко поерзал на стуле.

— Так вы, значит, двинетесь в Нью-Хейвен? — спросил Эндикотт. — Искать своих цареубийц?

— Да. Как только…

— Как только?..

— Я должен встретиться с агентом лорда Даунинга. Но он не объявился. И я никак не могу его найти.

— Может быть, я смогу помочь. — Эндикотт вдруг стал очень дружелюбен, и Балти забеспокоился, не слишком ли много ему рассказал.

— Он должен быть моим проводником. Беречь меня от беды.

— Да. В Новой Англии и впрямь легко попасть в беду. Как его зовут? Мы поможем вам его найти.

— Очень мило с вашей стороны предложить помощь. Но лучше не надо.

— Полно вам, мистер Сен-Мишель, — бархатным голосом сказал Эндикотт. — Я здешний губернатор. И верноподданный Его Величества, какие бы разногласия у нас ни возникали по определенным… вопросам.

— В этом случае премного благодарю. Как же его зовут? Странное такое имя. Я его записал. Где-то. Кажется. Вероятно, эта бумага у меня в гостинице.

Эндикотт погладил бородку, напоминающую колосок лисохвоста. Он ломал голову: что же за человек его посетитель — хитрец или глупец? Он склонялся к последнему. Но откуда у такого пустоголового межеумка поручение Короны, подписанное сэром Джорджем Даунингом, одним из наиболее влиятельных людей королевства?

Уолли и Гоффа давно и след простыл. Возможно, конечно, что Лит, губернатор Новой Англии, до сих пор их укрывает у себя, но насколько это вероятно?

Эндикотт перебирал варианты. А что, если Даунинг прислал этого недоумка из самой Англии, чтобы досадить ему, Эндикотту, в отместку за отсутствие пыла в шестьдесят первом?

Нет, этого не может быть. Эндикотт хорошо знал Даунинга и боялся его. Даунинг не из тех, кто играет в игры. Нет, тут должно быть какое-то другое объяснение. Совершенно другое.

А что, если в Лондоне получили какие-то новые сведения об Уолли и Гоффе? После той охоты Эндикотт намеренно не спрашивал у Лита и других пуританских святош Нью-Хейвена о местонахождении судей. Лучше не знать.

Но если в Лондоне и получили новые сведения, этот косноязычный дурачок кажется очень маловероятным кандидатом в порученцы Короны. Агенты Даунинга — неукротимые люди со стальной выдержкой и отнюдь не дураки. Может, этот Сен-Мишель только прикидывается.

— Ну что ж, был весьма рад повидаться. — Балти внезапно заторопился, желая как можно скорее покинуть губернаторское общество. — Удачи вам с новым монетным двором.

Где же Спонг? Это невыносимо! Околачиваться в Бостоне Балти не хотелось, учитывая, что Эндикотт подозревает его в поджоге своего драгоценного монетного двора. Может, двинуться в Нью-Хейвен в одиночку?

Эта перспектива была малопривлекательной. Даже совсем непривлекательной. От одной мысли о том, что придется снова взойти на борт корабля, Балти прошиб холодный пот. В порту ему сказали, что плавание из Бостона в Нью-Хейвен займет неделю или больше, в зависимости от ветров. Новая Англия оказалась протяженней, чем предполагал Балти.

Он пошел в конюшню и осведомился о путешествии верхом. Ответ его снова огорчил. Путь лежал по некоей Коннектикутской тропе, через город под названием Хартфорд, и тоже занимал неделю. Но по крайней мере проходил по твердой земле.

Владелец конюшни, человек грубого вида, дыша на Балти ромовым перегаром, поведал с неуместной веселостью, что время в пути зависит также от того, «какого рода дикари попадутся на дороге».

— Что значит «какого рода»? Чем они различаются?

— Ну, — сказал владелец конюшни, — есть богомольные дикари, мы их так называем. Те, которых научили закону Божьему и цивилизовали. А есть не богомольные. С ними лучше не встречаться.

— Но… — запинаясь, произнес Балти, — но мне сказали, что всех дикарей уже давно… что с ними уже все улажено.

Хозяин конюшни сплюнул. Похоже, ни один житель этого ужасного города не способен завершить свою мысль, не отхаркнувшись десяток раз.

— Улажено? И да и нет. Если вы понимаете, о чем я.

— Не понимаю.

— По большей части все и впрямь улажено. Этьсамые пекоты, они были хуже всех. Язычники до мозга костей. Но губернатор Эндикотт и капитаны Андерхилл и Мейсон порезали их почти всех в форте Мистик еще в тридцать восьмом. Но кое-где они еще остались. И добрей они не стали оттого, что их порезали. Трудно их в этом винить.