да, тему с котлоагрегатом и использованием лигнина в качестве топлива для котельных я им впарил. Сделал из кочегара Саши и инженера-технолога Сережи молодых рационализаторов. Но — они почувствовали вкус славы, им понравилось быть кем-то заметным, кем-то значимым… Кто сказал, что честолюбие — это плохо? Если его направить в созидательное русло, честолюбец может горы свернуть! В данном случае — лигниновые. Эти двое и собирались провернуть нечто подобное.

—..запрессованный в сырец лигнин при сушке не горит, зато обжиг кирпича проходит хорошо, скорость огня в кольцевой печи возрастает! Если вводить в формовочную шихту в количестве, не превышающем 20–22 % ее объема, то получается строительный пористый кирпич кондиционной механической прочности! Представляете? Саша до Гидролизного на кирпичном работал, мы покумекали сначала сами, потом я в литературе покопался, оказалось — еще в сорок девятом году на Ленинградском кирпичном заводе № 1 была похожая технология! Понимаете, что это может значить?

— Та-а-ак! — сказал я, — То есть на нашем дубровицком кирпичном заводе, из нашей дубровицкой глины и дубровицкого лигнина — с Гидролизного завода — можно производить дешевый и качественный кирпич!

— Вот именно! — частил Сергей Капинский, — Обладая высокой дисперсностью, лигнин не требует — в отличие от большинства других видов выгорающих добавок (угля, сланца, шлака) — дополнительных затрат на измельчение. При использовании опилок в кирпиче образуются крупные незамкнутые поры, повышающие водопоглощение материала…

— Абырвалг! — сказал я, — Помнишь, как мы договаривались? Говорить так, чтобы и бабуля из-под подъезда тебя поняла.

— А-а-а… Так вы приедете? Напишете про нас? Мы и опытные образцы подготовили, совместно с кирпичниками.

— Погоди, а вот ты про опилки говорил… Их же вместе с лигнином нужно туда, в глину пихать?

— С опилками да, крупные партии пока нам недоступны, ну, а мелочь мы у Сашиного бати брали, у него циркулярка, так…

— Сережа, — сказал я, — У нас целое огромное ПДО.

— …бать я тупой, — сказал Сережа, — Это ведь еще лучше, да? Это ведь еще и дубровицкие опилки? Полностью местное сырье получается? Но там Волков, к нему так просто и не сунешься…

— Я сунусь, — сказал я, — Вы, ребята, молодцы. Я из вас сделаю национальных героев.

— Товарищ Белозор…

— Еще лигнин можно при производстве асфальта использовать. Понятия не имею как — общайтесь с нефтяниками, дорожниками, копайтесь в документах.

— Ого!!! Так ведь, это ведь!!! Мы ведь!!! Саша, асфальт! — как бы его удар не хватил от радости.

— Тише там с восторгами. Я с Исаковым переговорю — может, у него есть такие же ненормальные, как вы — объедините усилия. А вы готовьте демонстрацию вашего изобретения. Приедем, наверное, сразу все вместе — смотреть на ваш лигниновый кирпич…

— Товарищ Белозор, да я за вас… Да мы! Да до гробовой…

— Сирожа, не мельтеши. Станешь директором Гидролизного — тогда поговорим.

На той стороне трубки замолчали. Капинский задумался. Вот это да! Глядишь — будет у нас еще один «красный директор»… Хотя — сильно молод. Времена Гайдаров, которые полками в 17 лет командовали, миновали. Сейчас начальник должен быть солидным — тот же Исаков выбивался из этой тенденции категорически. С другой стороны… Общая тенденция — это одно, местные нюансы — другое. Дьявол в деталях, верно?

— Ты чего замолчал? — спросил я, — Планируешь кровавое убийство директора?

— А зачем его убивать? — совсем всерьез усмехнулся Сирожа, — Ему до пенсии два года. За два года я кое-что могу успеть, верно?

— За два года — можешь, — согласился я, — А до завтра постарайся смочь организовать прием алчущих и жаждущих рацпредложений начальников.

— Постараюсь.

— Ладно, набери меня завтра в восемь тридцать, договоримся.

— Да-да! Спасибо, товарищ Белозор!

Для этих двух заводских парней я был тем самым волшебником на голубом вертолете, который и кино покажет, и эскимо подарит. Эх, был бы я настоящим попаданцем-превозмоганцем-прогрессором — меня бы за чародея все местные считали. Кричали б барышни ура и в воздух чепчики бросали…

А пока — пойду в Хозтовары схожу, чопики куплю — новый мебельный гарнитур собирать. Ну как — новый? Корявский гарнитур, но в отличном состоянии. Хаимка подогнал.

Глава 4,

в которой камень сваливается с души

— Ты представляешь, представляешь, Аленушка! — трепыхалась Май, — Я ведь поверила ему, приняла у себя! Думала — вернулся мой Герман…

Подслушивать — нехорошо. Но я ведь не подслушивал! Я просто сидел на рубероидной крыше гаражав поисках лучшего ракурса для фотосъемки огромной стаи бродячих собак, которая оккупировала двор одной из хрущевок и близлежащий гаражный кооператив. Искал самцов и самок семейства псовых? Как говорится, ищите и обрящете! Не знаю насчет Алёны, но Машенька была той еще с-с-с-с-суперженщиной.

А две дамочки устроились в беседке, увитой диким виноградом. Май курила и вешала на уши главной редакционной сплетнице свои страдания. По всему выходило, что Машенька была оскорбленной невинностью, а я — дурашкой и глупцом, которого околдовала заезжая вертихвостка. А так — не было преград для нашего совместного счастливого будущего. Как там, в том фильме? «Вы — привлекательны, я — чертовски привлекателен…» Ну да, ну да, как будто она не обжималась с тем офицером в гардеробе, и, я уверен — не с ним одним. Натура такая. И как будто Геру не тиранила всё то время, пока я не появился у него в башке и не взял управление на себя… И вовсе тут Тася ни при чем…

— Я увидела, как он, несчастный, брошенный этой кацапской лахудрой, идет по Советской один, пешком… Я видела, в каком он состоянии — и догнала его и привела домой!

— И что, и что? Как он? — оживилась Алена и даже придвинулась к подружке поближе.

— Как?! — Май тряхнула головой, — Да никак!

— В смысле — никак? Ты что — даже не захотела с ним… Ну-у-у… — Алена сделала какой-то неопределенный жест рукой и закатила глаза, — Гера ведь такой, такой… Ну — мужик что надо стал!

— Стал… Аленушка, я его разула, раздела, уложила на кровать, приняла душ, навела полный марафет, надела то самое чехословацкое белье, помнишь?

— Алого цвета? — томно и мечтательно вздохнула Алена.

— Алого цвета! Пришла — он лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок! Я… Ну и так, и по-другому, и по всякому, а он знаешь что?

— Что-о? — широко раскрыла глаза наша делопроизводитель и облизала губки.

Май достала свою конченую папироску и не менее конченый мундштук, чиркнула импортной зажигалкой, затянулась и трагично проговорила:

— Сказал: «Руссо туристо — облико морале!» Повернулся к стенке — и уснул! — она, ей-Богу, едва ли не зарыдала.

А я едва от радости