Что будет, узнай он, что мы сидим за одним столиком в кафешке?!

Тянет расхохотаться.

– Нина. Успокойся.

Выдает Царев и поднимает руку, щелкнув. Как из-под земли вырастает официант, и Вадим ему коротко что-то говорит, а я не слышу, у меня звон в ушах.

Вспоминаю нашу первую встречу с моим мужем, я была поражена уверенным нагловатым мужчиной, который настойчиво добивался моего внимания, как… как сейчас Царев…

На столе появляется бутылка минералки с запотевшими стенками. Царев наливает мне в бокал и вкладывает его в мои руки. Заставляет отпить глоток, и со свежестью родниковой воды мое смятение словно проходит, ставлю бокал на стол и смотрю на Вадима.

Красивый. Собранный. В идеальном костюме. Пошив итальянского дома моды с баснословно дорогими ценниками я также узнаю. Петя такие костюмы надевает на особые мероприятия. Слишком дорогие, а вот Царев носит в повседневной жизни…

Прикусываю губу, и мужчина отслеживает этот жест. А ведь он не простой мужчина…

Стоит только подумать, что, возможно, конкуренту моего мужа доставляет удовольствие лицезреть проблемы в семье Станиславского, а возможно, и использовать эту информацию против Пети, как у меня душа узлом связывается.

Наивная Нина. Ты живешь в мире голодных и злых пираний, а вот Царев – он в этой цепочке явный лидер, акула, которая, почуяв каплю крови, может преследовать свою жертву километрами, пока не догонит и не поразит…

Глава 5

Смотрю в пронзительные ореховые глаза серьезного мужчины. Не хочу быть обманутой. Между нами словно какие-то импульсы зажигаются, но я упрямо сжимаю губы.

Не верю я ему. Слишком сумбурно все в голове.

– Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, Вадим, – говорю тихо, но решительно, возвращаю рукав платья на свое место, поправляю, – я просто упала. На этом – все.

– Так упала, что прям пятерня отпечаталась?! – вскидывает бровь.

Не нравится ему мой ответ. Чувствую, как злится, как кровь закипает в его жилах. И вместе с тем Царев какую-то надежность внушает.

То, как он отреагировал на синяк на моем локте – это немного странно.

Такое ощущение… будто ему не все равно.

– Слизняка своего защищаешь, – отвечает, словно ядом плюется, выдавая явное презрение к Пете.

– Просто оставь меня в покое, Вадим, я тебя за свой столик не приглашала.

Кивает на мои слова, откидывается на спинку стула и впивается в меня взглядом. А я эти гляделки не могу долго выносить, опускаю глаза.

Вадим же вскидывает подбородок, смотрит на меня, прищурившись, и от теплоты в его глазах ничего не остается. Взгляд становится ледяным. Опасным. И лицо у Царева вновь ничего не выражает. Хищный мужчина, хваткий.

– Не приглашала, – повторяет мои слова, – обычно я беру сам то, что хочу.

Эти слова звучат как-то по-особому.

– Обычно – это не ко мне, – отвечаю с бравадой, сама не знаю, почему злю Царева. Запуталась я, и то, что между нами искрит, я ощущаю. К щекам приливает кровь. С Вадимом я становлюсь вызывающей какой-то, словно хочется потаскать тигра за усы, провоцировать, зная, что хищник никогда не выпустит когти и не навредит.

Откуда я это знаю? Без понятия. Возможно, реакция Вадима на мой синяк его выдала с головой. Для меня только болезненная какая-то вспышка негодования в его глазах показала, что он себе такого никогда не позволял.

– Верная. Надежная. Отверженная. До безумия красивая… – вдруг отвечает Вадим и на его губах вновь зажигается озорная улыбка, вновь смотрит на меня и кивает своим мыслям. – Станиславскому крупно подфартило с тобой, Нина. Везучий он подонок.

Качаю головой и откидываю длинный локон за спину.

– Давай закончим на этом, Вадим, – отвечаю миролюбиво, – ты говоришь о моем муже…

Замолкает. Опять смотрит на меня, а у меня пульс учащается, тяга какая-то странная между нами. Никогда в жизни такого не испытывала, чтобы взглянуть на человека, и чтобы вот так вот штормило, а главное, я чувствую, что это притяжение взаимное.

Опускаю взгляд на свои руки, на ободок кольца на безымянном, который сейчас кажется лезвием, впивающимся в кожу, царапающим и ранящим до крови.

Странное ощущение, непонятное, болезненное…

Вдруг кажется, что этот ободок мне на руку надели насильно, что неправильно это…

Ядовитые чувства зажигаются в груди и отрезвляют.

– Я жена Петра. Что бы между нами ни было, мы разберемся. На этом все, господин Царев.

– Хорошо, Нина, я тебя понял.

Улыбается мне краешком губ, и во взгляд вновь тепло возвращается, такого оттенка орехового я никогда и ни у кого не видела.

Жду, что Вадим поднимется, наконец, оставит меня, но мужчина тянется к внутреннему карману пиджака, а я замечаю его особенность. Он часы носит на правой руке, лаконичный платиновый ободок на массивном запястье привлекает внимание к силе этой руки.

Через мгновение в его руках оказывается черная визитка, которую он кладет на стол, на автомате отслеживаю это его движение, и в голове отпечатывается, что на глянцевом квадрате нет никаких инициалов.

Только выбитые золотом цифры. Поднимаю удивленный взгляд на Царева, а он подается вперед, слишком близко…

Я опять улавливаю холодную свежесть его одеколона с терпкими нотками. В последнее время мое обострившееся обоняние сходит с ума, и я интуитивно делаю глубокий вдох, заполняя легкие его запахом.

– Это мой личный номер, Нина. Для очень узкого круга людей. Этот номер доступен всегда, и на звонки отвечаю я. В любой час для и ночи.

– Я не, – качаю отрицательно головой, хочу отказаться, но мужские пальцы накрывают мою ладонь, и меня буквально от одного прикосновения в жар бросает.

Словно вспышка огненная от кончиков ногтей простреливает.

Вадим вкладывает в мою руку визитку, затем поднимается во весь свой исполинский рост.

– Если однажды тебе понадобится помощь, Нина…

Делает паузу, взглядом указывает на стол, на который я выронила визитку из ослабевших пальцев.

– Позвони мне.

Не прощаясь, разворачивается и идет между столиками, а я ему вслед смотрю, и сердце в груди сжимается.

Не знаю, почему хочется встать и пойти вслед за этим мужчиной. Тянет магнитом. Именно так. Никогда не думала, что это выражение может так реально отображать суть.

Только я усилием воли заставляю себя сидеть на месте.

Царев – конкурент моего мужа. А я жена Станиславского. Как бы там ни было. Я разберусь с Петей сама, без помощи его