— А мне гораздо больше нравится Сэлли… Я настаиваю на этом. Так что предупреждаю — станете называть меня Салмакидой, и я не буду отзываться.

— Хорошо… Сэлли, — уступил Зак и добавил: — Я немного удивлен, что ваша матушка заставила вашего отца согласиться на такое необычное имя. Бухгалтеры не слишком славятся полетом фантазии.

Ее глаза потухли, словно кто-то выключил свет.

— Маме не пришлось это делать. Мой отец женился на ней, потому что она забеременела от него. Ей было восемнадцать, а ему тридцать пять, — ответила Сэлли. — Видимо, он был так расстроен, когда доктор сказал ему, что она не сможет больше иметь детей, не сможет родить ему в будущем сына, что его не особенно волновало, какое имя мне дали…

Потрясенный таким откровением Сэлли, Зак теперь с уверенностью мог сказать, что не отличавшийся чуткостью Найджел Пакстон был не только вором, но и плохим отцом.

— Думаю, нам пора уходить. — Ее голос прервал его мысли. — Мы единственные, кто еще остался здесь.

Оглянувшись, Зак понял, что Сэлли права.

«Когда в последний раз женщина завладевала моим вниманием настолько, что я ничего не замечаю вокруг? — спросил он себя и ответил: — Никогда». В этот момент Зак решил, что больше не допустит такого. Сэлли была настолько же опасна, насколько красива, и она не для него…

— Допивайте свой кофе, и мы пойдем, — согласился Зак и кивнул метрдотелю. Он протянул ему кредитную карточку и несколько банкнотов в качестве чаевых и, допив кофе, поднялся.

Сэлли выглядела такой хрупкой, что он не смог удержаться и обнял ее за талию, когда повел к выходу из ресторана. Она не сделала попытки отстраниться, а прильнула к нему.

«Ее очень приятно обнимать», — нехотя подумал Зак, садясь на заднее сиденье машины рядом с ней.

Однако мужской инстинкт, которым он обладал в полной мере, говорил ему, что это была женщина, от которой ему следовало держаться подальше… Для его же собственного блага.

— Где бы вы хотели, чтобы мы вас высадили? — спросил он. — На Бонд-стрит? У «Харродса»?[1]— предположил он с долей цинизма в своем тоне.

— У «Харродса» было бы отлично.

Он так и думал. Небольшая толика шопинга — все, что нужно каждой женщине, чтобы она почувствовала себя счастливой.

Сэлли взглянула на него нежными голубыми глазами, и Зак не выдержал. Он обнял ее за талию и откинул шелковые волосы с ее лба.

— Что вы делаете? — пробормотала она.

— Думаю, вы знаете, — протянул он хриплым голосом и накрыл ее губы своими.

Теплые губы Зака прижались к ее губам с нежной чувственностью, которая совершенно смутила Сэлли. Она закрыла глаза. Испытывая головокружение, она жадно прижалась губами к его губам и с рвением, хотя и несколько неумело, ответила ему с такой же страстью…

«Так вот чего мне недоставало, вот причина, по которой люди так жаждут секса!» — удивленно подумала она и обхватила его шею рукой.

И тут он резко отстранился, и Сэлли, лишившись опоры, откинулась назад на сиденье.

— Что случилось? — недоуменно спросила она.

— Мы прибыли туда, куда вы просили, к «Харродсу». — Он смотрел на нее темными как ночь глазами, во влажной глубине которых все еще оставалось воспоминание о страстном желании… — Жаль. — Уголки его губ дрогнули в зарождающейся улыбке. — Но мы сможем продолжить. Поужинаете со мной сегодня?

— Нет! — резко сказала она. Никогда в жизни Сэлли не чувствовала себя такой смущенной и пристыженной. Никогда в жизни ни один мужчина не целовал ее так… И она не могла понять, что на нее нашло.

— Тогда завтра вечером, — предложил он.

«Как, черт возьми, это произошло?» — во второй раз за сегодняшний день спросила себя Сэлли. И снова в этом был виноват Зак Делюкка. Когда он заговорил о том, какой он щедрый любовник, ей и в голову не могло прийти, что он решит доказать это с такой поспешностью, что защитная стена, которую она возвела вокруг себя, рухнет от одного только поцелуя…

— Сожалею, но нет. Я уезжаю на уик-энд.

— Отмените его и проведите выходные со мной, — высокомерно потребовал он.

Вероятно, этот плейбой регулярно соблазнял женщин на заднем сиденье своего лимузина, и она вряд ли была самым последним его завоеванием…

Сэлли подумала о своей матери, которой она была так нужна! В отличие от этого Делюкки, которому она требовалась лишь как женщина. Без сомнения, Зак был потрясающим мужчиной, привыкшим получать все, что захочет, и он был новым боссом ее отца… Но ведь ей нет никакого дела до отца!

— Это оскорбительное предложение, на которое я бы никогда не могла согласиться, — резко сказала она. — К тому же я дала обещание своей матери.

— Преданность матери — качество, достойное восхищения. Тогда мы могли бы поужинать в понедельник вечером…

Он был не только высокомерен, но к тому же еще и туп, и Сэлли не стала обременять себя ответом. К ее облегчению, в эту минуту водитель распахнул дверцу автомобиля. Ей надо отделаться от Зака Делюкки как можно скорее!

Но воспитанность была ее врожденным качеством. Сэлли вышла из машины и, поколебавшись, оглянулась на Зака:

— Спасибо за обед, мистер Делюкка, и за то, что подвезли. До свидания, — и, повернувшись, торопливо зашагала прочь.

В универмаг, как заметил Зак, девушка так и не зашла.

— Поехали! — приказал он водителю.

Эта Сэлли — или Салмакида — не на шутку заинтриговала его.

Вернувшись в кабинет Пакстона, Зак взглянул на Раффи, который незаметно покачал головой. Значит, Пакстон еще не догадывался, что они раскусили его. Хорошо.

— Мы с вашей дочерью отлично пообедали, Пакстон. Она попросила высадить ее у «Харродса», хотя я заметил, что она не вошла в этот магазин.

— Вы же знаете этих молодых женщин — они такие непостоянные, — ответил тот с интригующей улыбкой. — Я купил ей квартирку-студию в Кенсингтоне. Это недалеко от «Харродса». Она, возможно, решила пойти домой пешком.

Зак довольно хорошо знал ситуацию с недвижимостью в Лондоне, чтобы понимать, что квартира в этом округе Лондона стоила недешево. Сэлли была счастливой девушкой, а Пакстон с каждой минутой выглядел все более виноватым.

Сэлли въехала на парковку частной лечебницы и заглушила двигатель. Она взглянула на буйные заросли дикого винограда. Светило солнце, стоял роскошный июньский день, однако ничто не радовало ее. На мгновение она сложила руки на руле и уронила на них голову. Она должна была улыбаться своей матери, хотя ее сердце словно налилось свинцом. Это было трудно, ужасно трудно… Особенно теперь, когда она знала прогноз врача…