class="p1">Вильте всегда отмечала правильность решения уехать подальше от бывшего СССР. Я лишь изредка поддакивал, соглашался.

В один из дней в начале июня 1996 года, на одном из адресов, когда я уже загружал инструмент после заказа в фургон, рядом со мной припаривалась машина, тоже не большой фургон. Задние двери этого фургона водитель распахнул и быстро поставил небольшую картонную коробку на асфальт. Не поворачиваясь ко мне тихо сказал:

— Не оборачивайтесь. Вам посылка. Как только я сяду за руль, сразу заберите её себе, до того момента как я отъеду. Будьте внимательны. Здесь не вскрывайте ящик.

Я оцепенел. Услышал звук закрывающейся двери водителя, обернулся, мгновенно осмотрел всё вокруг и закинул ящик подальше. Фургон быстро отъехал.

Мой напарник всегда ездил на работу на своей машине, то есть он не заезжал в офис и приезжал по адресу первого заказа. Также уезжал. То есть в мои обязанности входило отогнать служебный фургон в офис, утром забирать наряд, а вечером возвращать фургон и сдавать отчёт за день.

Мне надо сделать небольшой крюк и заехать домой, выгрузить дома этот чёртов ящик, потом ехать в офис и уже без машины возвращаться домой.

По пути остановился в одном месте, я понимал где скорее всего нет видеонаблюдения ещё никакого. Остановился. Тихое место, запущенное. Перелез в салон. Вскрыл коробку. Сверху инструкция: в свёртках деньги, их надо заложить в тайник, отдельно конверт — в нём письмо и дальнейшие указания. Инструкцию, письмо, коробку уничтожил потом методом сжигания. На всём этом могут быть следы биологические.

Картонная коробка с маркировкой продуктового супермаркета одной известной торговой сети — ничего подозрительного. Конверт и инструкцию убрал к себе, коробку закрыл и наклеил скотч.

Сильно нервничал. Руки ходят ходуном. Настолько всё было неожиданным. Я уже почти забыл обо всём этом.

Коробку выгрузил в квартиру. Дома няня. Поэтому так оставлять не мог. Перегрузил завернутые в темные целлофановые пакеты деньги в большой ящик для инструмента, инструменты выложил на стеллаж. Всё выглядело для няни вполне естественно, честно говоря я регулярно пополнял свой инструмент, украденным с работы, который уже можно было без проблем подать на списание. Здесь это очень просто и без лишней бюрократии. На ящик повесил небольшой замочек, задвинул, потом опять включил видеонаблюдение, даже несколько демонстративно. Здесь это вполне нормально. Няня должна знать, что каждый её шаг будет нам известен, здесь очень трепетно относятся к детям.

Немного успокоился. Поставил машину. Заполнил отчёт, отдал его и направился домой. Всё должно выглядеть «как обычно», поэтому пришлось зайти в бар и выпить, не спеша чашку кофе.

Пришёл домой. Няне сказал, что ей придется дождаться пока я в ванной подкручу кое-что.

Взял инструмент. Перекрыл всю воду в квартире, предупредил няню, что надо минут 15–20 потерпеть, без воды. Всё должно выглядеть достоверно. Заперся изнутри. И только сейчас я вскрыл конверт.

Теперь я «Вилли». Что за фигня? Ладно. Это не важно вообще. Сообщают что я уже давно, с 1994 года капитан Вооруженных сил Российской Федерации.

Задача: заложить в тайник 50 000 долларов. На выполнение даётся 4 дня. Место тайника выбрать самостоятельно. Даётся подробная инструкция как должен быть устроен этот тайник и требования к нему. Это всё очень ценно, так как я сам ничего этого не знаю. Далее обратная связь: через письмо, письмо положить в конверт, не подписывать его, вложить в газету и передать человеку в красной бейсболке, с надписью: «Мехико», в автобусе, утром по пути на работу через 4 дня. Мне надо было надеть бейсболку канадского хоккейного клуба «Ванкувер» — здесь такие никто не носит.

Сам тайник рекомендуется обустроить как можно позже к дате исполнения задания. В обратном письме я должен указать подробно всю информацию о себе и своей семье, и главное всю информацию о тайнике. Кроме того, среди денег 10 000 долларов отдельным свертком, для меня.

По исполнению задания, ждать встречи с моим куратором, такая встреча будет организована и мне сообщат. Я очень нужен нашей армии.

Я уже перестал ждать чего-то такого. Думал, что в таком бардаке меня забыли и был даже рад этому. Нет. Нашли. Привычная жизнь идёт кувырком. А может забить? Пошли вы все! Нахер мне надо Вильте подставлять?! А сына зачем? Чёрт!

С другой стороны… У меня есть Родина. Да, она сейчас слабая, униженная, оскорблённая. Но это моя Родина. Это мой народ. Тем более в такую трудную минуту надо помогать. Чёрт! Я же целый капитан нашей армии! Воюем товарищ капитан! Воюем.

Всплыли воспоминания.

Тогда, когда меня начали преследовать по возбужденному уголовному делу командир полка (в который опять была переформирована наша бригада) сообщил что меня вызвали на беседу в Ташкент, в политуправление Туркестанского военного округа.

Прибыл. Действительно со мной побеседовал как-то полковник. Но в конце беседы в кабинет зашёл подполковник и сказал следовать за ним.

Пришли в отдельный кабинет.

Это был подполковник из разведуправления штаба округа. Сначала разговор был насчет избиения этого хлебореза, насчёт возбуждённого уголовного дела. Я просто попросил подполковника помочь закрыть это дело или, по крайней мере, посодействовать моему скорейшему увольнению. Поскольку я призывался из Литовской ССР, то личное дело будет направлено в местный военкомат, а там есть шанс что никто меня не тронет.

Я не очень тогда обратил внимание что этот подполковник всё время крутится вокруг вопроса моего убытия на постоянное место жительство в Литву.

Потом этот подполковник мне сказал, что этот вопрос можно решить только в Москве. Самое главное он сказал: «можно».

— Ладно. Помогу вам. Сейчас вам выпишут командировочный от нас в одну из подмосковных воинских частей. Там поведаете о своей проблеме. Я попрошу за вас.

Так я оказался в одной из воинских частей, подчиненных Главному разведывательному управлению Генерального штаба Вооруженных сил СССР.

Прибыл, устроился на ночлег, в отдельной комнате общежитие. Утром вызвали в штаб и состоялась беседа с полковником.

Полковник выяснил что я не прочь был бы служить, что не хочу получать срок и садиться в тюрьму из-за какого-то там туркмена обнаглевшего. Всё это встретило понимание у полковника и неожиданное предложение:

— Вы хотели бы служить в системе ГРУ Генштаба?

Я растерялся. Разумеется, полковник знал обо мне всё и даже больше. Оказывается, я был давно в их поле зрения и якобы попал в предварительные списки по отбору для обучения в академии которая тогда называлась «Академия Советской армии». Знал он и про уголовное дело. Его реакция была неожиданной:

— Мне насрать на этого чурку и его рёбра. Правильно