час, было принято решение сменить оружие на деревянные клинки и снять щиты. Как не странно, это был совет дяди Святогора, с которым мы разговаривали на днях. По его словам, ощущения от подобных тренировок несколько иные и речь сейчас идёт не только о синяках, шишках на голове и отбитых конечностях. Тут дело в другом: когда есть чем рисковать, то даже в учебном поединке бой протекает иначе. Ты иначе двигаешься, меньше рискуешь, и больше осторожничаешь и к этому тоже нужно привыкать. Поэтому мы стали активно практиковать разные сценарии.

Тут стоило добавить, что с Максимом мы упражняемся во владении мечом уже примерно пять лет. Князь сдержал своё обещание и мне с моими друзьями было разрешено заниматься со старшеклассниками после основных занятий. И тренера нам под это тоже выделили. Но к сожалению, кроме Максима никто меня в этом желании поддержать не захотел, а настаивать или кого-либо уговаривать, я не собирался.

Оружием мы владели, по меркам школьников, на довольно высоком уровне. По крайней мере, я был уверен, что среди одноклассников и на несколько классов выше, соперников у нас не было от слова совсем. А вот дальше не ясно. Уверенность в себе была, конечно, огромная, но на сколько она обоснованная покажут предстоящие соревнования.

Оружие, в том числе боевое, Кали вытаскивала из школьного инвентаря — там его было в большом избытке. Первое время демоница даже возвращала всё на место, но позже мы пришли к выводу, что смысла особого в этом нет — заметить мелкую пропажу на таком количестве было практически невозможно. Так что теперь все клинки хранились в небольшом схроне в лесу, где на небольшой полянке и происходили наши занятия по вечерам.

— Чем ближе конец тренировки, тем больше мне кажется, что эта идея была не самой удачной. — потирая очередную шишку на лбу произнёс запыхавшийся Максим.

— Это хорошо. Значит идём верным путём. — хохотнул я.

— Что за намёки, Алексей? — деланно возмутился товарищ и бросился в атаку с новыми силами.

Тренировки перед отбоем стали нашей традицией недавно, примерно с середины лета. Тогда от нас наконец-то открепили кураторов, контролирующих перемещения детей и любивших устраивать периодические проверки на предмет того, чем заняты дети. Сейчас с этим было намного проще, если, конечно, нет «залётов». Вот мы и решили выбираться по вечерам и проводить время с пользой. Как оказалось, не зря.

* * *

— Может уже пойдём спать?

— Ты иди. Я ещё позанимаюсь. — бросил в ответ молодой парень, уже буквально в сотый раз повторяя клинком в воздухе одну и ту же комбинацию движений.

Движения эти были плавные, отточенные и одновременно с этим жёсткие.

Под светом лампочки красиво переливались налитые кровью мускулы — ни грамма лишнего веса. Высокий, почти метр девяносто ростом и достаточно широкий в плечах, он передвигался по холлу этажа с учебным клинком в руках плавно и практически беззвучно. А резкие и стремительные движения порой совсем не вязались с его немаленькой массой.

— Миша, ты и так всех сильнее. Тебе нужно отдыхать. — вздохнула девушка, вновь усаживаясь на стул с ногами.

— Мне нужно быть готовым на сто, а лучше на двести процентов. — не меняя ритма движений, немного отрешённым голосом произнёс он, а затем добавил. — Слишком многое на кону, Настя.

— Я уверена, что ты победишь. Но мне не нравится, что ты полностью отвергаешь свои шансы поступить в универ традиционным путём.

На этих словах Миша остановился и с некоторой долею умиления покосился на девушку.

— Эх… мне бы твою голову, Настёна. Я бы тогда сейчас вообще не переживал. — убрав стальной клинок в ножны на поясе, парень глубоко вздохнул и подошёл к девушке, присаживаясь напротив. — Все эти косинусы, тангенсы… это не моё. Если бы не ты, то я бы как Вася с Сашкой… все экзамены на два балла. А тут даже где-то на четвёрку списать удалось! Но этого мало, понимаешь?

Настя опустила глаза. Девушка уже несколько раз слышала эти логические рассуждения и отлично понимала, что Миша прав. Как бы ей не хотелось верить в обратное, но не будь её рядом, сам он проходной бал в ВУЗ не наберёт. А её на экзамене с ним точно никто не посадит. Но надежда, как говорится, умирает последней, а в молодом женском сердце так и вовсе живёт вечно.

— У меня есть одна тайна. Хотел тебе рассказать позже, но не выдержу. — отметив, как взгляд девушки вмиг поднялся на него, а сама она подобралась, превращаясь в сплошное ухо, Миша довольно улыбнулся и понизив голос на два тона, продолжил. — Со мной на днях беседовала Виктория Павловна. Она предложила мне место в команде на Зарницу…

— ЧТО!? — воскликнула девушка. Глаза её тотчас же стали круглыми, а сама она даже привстала с места.

— Только…

— Ты серьёзно?!

— Да тише ты! — зашипел парень.

— Ты не шутишь? — шёпотом, всё ещё не веря, произнесла она.

— Не шучу, Настя. Но есть одно условие. — поспешно добавил парень. — Я должен показать на соревнованиях высший класс.

— А это поможет…?

— Это всё решит. Финалистам княжеского турнира ещё не факт, что будут открыты двери в Тюменские ВУЗы. А вот тем, кто участвовал в Зарнице…

— У тебя всё получится! — счастливо улыбнулась девушка, кинувшись на шею своему парню.

— Да. Только для этого нужно упорно трудиться.

* * *

Методом случайного отбора, мужчина перемещался по помещению от стола к столу. Серьёзным, холодным и придирчивым взглядом осматривая мебель, он заправлял руку под столешницы, проводил ею по ножкам стульев, а затем внимательно приглядывался к чистой ладони, отмечая насколько качественно было выполнено его поручение в форме наказания. Учитывая цену, которую Тимофею Степановичу лично пришлось заплатить за очередной конфликт с этим пацаном, хотелось бы убедиться, что тот здесь тоже не отдыхал. Либо получить повод наказать его за это повторно, а ещё лучше, и вовсе выпереть маленького негодяя из школы.

Тем не менее, и камеры видеонаблюдения, и текущая проверка, ясно давали понять, что Обломов своё наказание исполнил как положено. Придраться, конечно, можно было и к столбу, но меру тоже стоило знать. Тем более, если быть уж совсем объективным, то Тимофей Степанович отлично понимал, что последний раз и так высосал из пальца проблему, практически не за что заставив мальчишку отрабатывать.

— Тьфу ты! Ещё пожалей его. — негромко бросил он в сердцах.

Жалеть его было нельзя — Обломов кадр особенный. Он как солдат в армии: должен быть всегда уставший, вымотанный и желательно не выспавшийся. В противном случае, обязательно начинает бедокурить, находить проблемы на свою и чужие задницы,