— Не уверена, — пробормотала ошеломленная Джесс.

Миссис Ходж разнесла по автобусу эту информацию, после чего разгорелась оживленная дискуссия во всю силу легких каждого пассажира.

— Никто из нас ее и не видывал, — прокричал четвертый пассажир, сморщенный маленький старичок, должно быть, работник с фермы. — Ее тут никогда не было.

— Но ведь я здесь! — завопила Джессика, улавливая мысль. — Как мне спрятаться в этом...

— По-моему, лучше сказать, что она давно вышла! — оглушительно крикнула старая дева.

— У-у-у-у! — завизжал самый пронзительный голосок. — Мам, гляди!

Юный Ходж, вероятно самый впечатлительный из присутствующих, все время выглядывал в заднее окно. Он привлек внимание Джесс к дороге как раз вовремя, чтобы она увидела, как автомобиль вырывается вперед. Через несколько мгновений донесся предупреждающий возглас водителя:

— Береги-и-и-ись!

В тон его крику проскрипели тормоза, автобус резко остановился, развернувшись поперек шоссе. Джесс поняла, что происходит, еще до того, как старая дева провозгласила:

— Они встали... загородили дорогу! Выходят из машины! Идут...

Тогда и настал час миссис Ходж — ростом в пять футов, весом в сто шестьдесят фунтов, возрастом далеко за сорок, в очках.

— Она вышла в Вудхоле, — провозгласила она, одновременно кладя большую розовую ладонь на плечо Джессики и пригибая ее к полу.

Места на полу почти не было — не больше полутора футов между последним сиденьем и спинкой предыдущего, — но Джесс поразилась, как легко почти вся ее маленькая фигурка при энергичном содействии миссис Ходж уместилась на этом пространстве. Работая с проворством мастеровитой домашней хозяйки, которая месит тесто для буханки хлеба, руки миссис Ходж запихали Джессику под сиденье.

Искаженная картина окружающего мира, которая открывалась глазам безмолвной, задыхающейся от пыли Джесс, исчезла под градом посыпавшихся ей на голову пакетов и свертков, составлявших багаж миссис Ходж, поверх которого было наброшено ее широченное пальто. Джесс почувствовала, что сиденье над ней прогнулось, услышала удивленный писк и правильно заключила, что юный Ходж только что взгромоздился сверху. Хотя Джессика не могла ничего видеть, за исключением слабо различимой груды окурков, оберток от кекса и банановой кожуры (свежей), она слышала каждое слово. Сэм заглушил мотор.

— Добрый вечер, леди и джентльмены! — произнес один из самых благородных голосов, какие Джесс когда-либо доводилось слышать. — Приношу искренние извинения за столь неожиданную остановку...

— Ну, и что дальше? — недружелюбно поинтересовался Сэм. — Будем теперь автобусы захватывать? Думаете добраться на нем до Кубы?

Он загоготал, а пассажиры лояльно поддержали его — громче всех прозвучал визгливый смешок старой девы и басистый хохот мистера Вудла.

— Очень остроумно, — неубедительно согласился голос, — весьма, в самом деле.

— Я опаздываю, — негодующе заявила старая дева. — На заседание лиги боулинга. Остальные меня никогда не простят.

— Ваши действия незаконны, — сказал мистер Вудл. — Вы нарушаете какой-то закон. А может, и сразу несколько.

Миссис Ходж решила оживить беседу.

— Не подходите ко мне, — проревела она. — Возьмите мои скромные сбережения, если у вас хвахит наглости, но не прикасайтесь ко мне и к моему ребенку!

— Не беспокойтесь, мадам, — отважно выступил мистер Вудл. — Если он сделает к вам еще шаг, я...

— Я отдам вас в руки закона, — мстительно пообещал пожилой работник. — Вот обождите, доберемся до города, и я отдам вас...

Джесс, содрогаясь от ужасающе противоречивых приступов смеха и страха, почувствовала — слишком поздно, — что сейчас начнет жутко чихать. На полу автобуса собралась пыль веков. К счастью, глухие приступы чихания были заглушены причитаниями миссис Ходж, которая в данный момент убедительно балансировала на грани истерики и общим возмущенным гулом. Голос вошедшего перекрыл какофонию и тоже звучал несколько истерично.

— Прошу вас, пожалуйста, леди и джентльмены! Успокойтесь, мадам! Я и не думал к вам приближаться, — чистосердечно добавил он. — Послушайте, просто ответьте мне на один вопрос, если можете!

— Ну тогда спрашивайте, — буркнул Сэм. — А то время теряем. Я так совсем выбьюсь из графика, и компания...

— Прошу вас! Сэр... мадам... друзья... гм... дело вот в чем. Я врач и разыскиваю молодую леди, сбежавшую из моей лечебницы, куда ее поместило обезумевшее от горя семейство. Хоть она и достаточно оправилась, чтобы, по нашему мнению, не представлять опасности для окружающих, но...

— Ах, по вашему мнению? — подхватила миссис Ходж. — Это что же такое делается? Даете маньячке сбежать, чтобы она всех нас передушила? И еще врачом себя называете?

Джесс почти посочувствовала своему преследователю, представляя, как он покрывается легкой испариной и промокает лоб большим белым носовым платком. Но ее неплохое в нормальных обстоятельствах чувство юмора вскоре вновь заглушили новые страхи. История довольно неубедительная и, к счастью, смущенный мужчина преподнес ее не лучшим образом. Но что, если ее союзники поверят? Произношение у него, безусловно, не то, которое слышишь от гангстеров в американских фильмах. Согласится ли миссис Ходж — сможет ли миссис Ходж — поверить в причастность респектабельного англичанина к торговле белыми рабами?

Но ей нечего было опасаться за преданность своих новых друзей. Ее чуть не погубил их энтузиазм — спор затянулся настолько, что Джесс грозила верная смерть от удушья, прежде чем преследователи отступят. Пассажиры давали исчерпывающий отчет о совместном путешествии, и, когда подходили к концу, Джесс почти верила, что покинула автобус двадцатью милями раньше.

— ...В Вудхоле, прямо у Бернинг-Бейб, она еще так вращала глазами — это что-то страшное, джентльмены. Я подумала в тот момент, ну, думаю...

Деталь о вращающихся глазах привнесла миссис Ходж, а Сэм добавил:

— Она сама с собой разговаривала, я уж думал, выпила лишнего, вот что.

У Джесс возникло мнение, что это, пожалуй, лишнее. Но общее впечатление было вполне убедительным. У преследователей практически не осталось выбора — они не могли обыскивать автобус, не выдав себя, и не имели оснований не верить рассказанному. Она услышала, как человек, ведший переговоры, начинает приносить извинения, а потом безвоздушное пространство и натянутые нервы взяли свое. Она смутно ощущала, что автобус тронулся, но лежала в ошеломлении, пока твердая рука не раскидала несколько слоев камуфляжа и не вытащила ее на свет Божий.

— Она в обмороке, бедняжка, — заметила миссис Ходж. — Мистер Вудл, передайте-ка сюда вашу фляжку.

Джесс попыталась протестовать, но ее поза — на полу на коленях — исключала возможность сопротивления; она глотнула бренди, задохнулась, закашлялась и, наконец, повалилась ничком на сиденье.