Там были три двери — по одной с каждой стороны и одна в конце коридора. Все решительно заперты, но Джесс показалось, что из-за правой двери слышится какое-то звяканье. Она повернула ручку и распахнула створку.

Догадка оказалась правильной — за дверью был бар. Получив представление об английских пивных исключительно из описаний в путеводителе, Джесс была ужасающе разочарована. Она не увидела ни мореных дубовых балок, ни оригинальных старинных гравюр, ни камина. Впрочем, нет, камин был, но не могучий, выложенный камнем современник Тюдоров[12], а достаточно маленький, чтобы казаться убогим, облицованный какими-то фальшивыми кирпичами; вдобавок в нем не пылало пламя, а стоял портативный электрообогреватель, к тому же выключенный.

Обстановка состояла из игрального автомата, календаря с картинкой, изображающей слюнявого шотландского терьера, и четырех столов, расставленных напротив опоясывающей две стены скамьи. Кто-то предпринял безнадежную попытку оживит: помещение, выкрасив стены в яркий коралловый цвет и обив скамьи красным. Попытка провалилась, и декоратор явно опустил руки, когда дело дошло до пола, покрыв его серым с синими и ржавыми разводами ковром.

Собственно бар находился в задней части комнаты — деревянная стойка с тремя табуретами перед ней и с уставленными бутылками и посудой полками позади нее.

У стойки стоял человек. «Посетитель? — гадала Джесс. — Хозяин?» Он нисколько не напоминал Чосеровского Гарри Бейли[13]; Джесс в жизни не видела более мрачной физиономии, и ее появление не добавило ему никакой радости.

Джессика ушла бы, если в ей было куда идти. Держа в руке чемодан, она закрыла за собой дверь, шагнула вперед к столу, сохраняя максимум достоинства, насколько позволял циркулирующий в кровеносных сосудах бренди, и осторожно присела на ярко-красную скамью. Мужчина за стойкой не сводил с нее глаз, но рот держал плотно закрытым.

Джесс прокашлялась.

— Я ищу человека по имени Гарри Маркс.

Последовала долгая, но ничего не предвещающая пауза, мертвая, без каких бы то ни было признаков жизни. Наконец любезный бармен буркнул:

— Его тут нет.

Он взял с полки стакан и принялся его протирать.

— Вижу, что нет, — холодно сказала Джесс. — Но мне сказали, что вам известно, где его найти. Я хочу нанять его автомобиль.

Опять пауза.

— Не выйдет.

— Что вы хотите сказать? Вы не сможете его найти?

— Я хочу сказать, вы не сможете нанять ни его, ни его автомобиль. — Бармен наклонился, поставил локти на стойку и уставился на нее с мрачным удовлетворением. — Он уехал и не вернется. До утра. И будет не в том состоянии, чтобы вести машину.

Душевное состояние Джессики не поддавалось описанию. Она чувствовала себя так, словно ее огрели по темечку огромной тупой колотушкой. Преодолев первый шок, она вышла из себя:

— Ну и гнусный же вы человек! Просто верить не хочется, что такое противное существо может жить в одной стране с такими чудесными людьми, которые ехали в нашем автобусе! Вам ведь нравится сообщать людям дурные вести, правда? У вас что, несварение желудка, сварливая жена или... Не обязательно сверлить меня взглядом! Просто объясните нормальным человеческим языком, как мне выбраться из этой ужасной дыры нынче же вечером!

— С моей помощью, — раздался голос от самого дальнего в комнате окна. — Любой человек, способный разговаривать с Альфом в таком тоне, заслуживает, чтобы его подвезли.

В мгновение ока Джессика лишилась не только бравады, но и духа. Во-первых, от шока при неожиданно обнаружившемся присутствии в комнате еще одного мужчины, а во-вторых, оттого, что ей был знаком этот голос.

Говоривший вышел из темного угла за занавесками, и она поняла, что голос показался знакомым только из-за произношения. Этого человека она никогда прежде не видела. Высокий, болезненно-бледный, с длинным узким лицом. С черными непричесанными волосами, с высоко поднятыми бровями. Но все прочие черты лишь затмевал нос таких аристократических пропорций, что от изумления у Джесс вылетело из головы все прочее. Мужчина отметил взгляд ее вытаращенных глаз и должно быть, наученный долгим опытом, истолковал его совершенно верно.

— C'est un roc! — воскликнул он, жестом подчеркивая длину своего носа. — C'est une periinsule![14]Сморкнешься — заревет тайфун. Расквасишь — море крови.

— Зря вы так болезненно это воспринимаете, — сказала Джесс. — На самом деле не так уж плохо. Безусловно, не так плохо, как у Сирано.

Человек неуклюже шлепнулся на стул напротив.

— Американочка. Акцент плюс острый психологический анализ с первого взгляда на первого встречного... Но — хорошенькая американочка. Это несколько утешает.

— Большое спасибо.

— Ну-ну, вы способны на более остроумный ответ. — Его длинные губы сложились в неожиданно привлекательную усмешку. — Откуда такая бледность и усталость, леди? Проголодались? Я сам чего-нибудь перекусил бы. Альф, сотворите нам с обычным своим кулинарным блеском пару порций яичницы с беконом. Я еще раз выпью то же самое, и большую рюмку шер-ри для леди.

— Я не хочу...

— Но надо. Сначала и прежде всего — еда, потом будем составлять план. Как вас зовут? Меня — Рэндолл. Дэвид Рэндолл. Не называйте меня Дейв.

— Джессика Трегарт.

— А, из корнуэльских Трегартов! Господи, не надо так на меня смотреть! Я никогда не слыхал ни о вас, ни о вашем семействе. Разве вы не знаете старый стишок про корнуэльцев? Джессика. Вам не идет. Я буду звать вас Джесс.

— Нет.

— Но если вы собираетесь провести весь путь до Лондона на переднем сиденье моей машины в интимной близости со мной, мы должны подружиться. Интимная близость неизбежна — у меня не «роллс-ройс». Слушайте, не отвергайте моих жалких попыток вести легкую беседу. Если желаете сегодня же покинуть этот мегаполис, едем со мной.

Из открытых позади бара дверей поплыл запах, заставивший Джессику понять, что она действительно зверски голодна. Поглощенная думами о желудке, она потеряла нить беседы, если ее можно так назвать. Рэндолл откинулся на спинку стула и созерцал ее с ядовитой усмешкой. Он не произнес ни слова, пока не вернулся Альф с двумя тарелками из толстого белого фаянса, которые вызывающе шлепнул на стойку. Рэндолл выпростал из-под стула свои длинные ноги и принес еду к столу. Джесс даже устыдилась скорости, с какой она очистила тарелку.