– Никогда нельзя доверять родным, живущим далеко от тебя. Я не хочу потерять и деньги, и семью.

В старом доме, где они жили раньше, были перемешаны и традиционные, и современные вещи, так как его постоянно чинили и ремонтировали то здесь, то там. Кухня, которая служила и гостиной, не обогревалась, потому что пол в ней был положен прямо на плитки внутреннего двора. В ванной, аккуратно выложенной кафелем, не было ни раковины, ни ванны, так что они наливали воду в большое пластиковое корыто и поливали себя из ковша. Туалет был в сарае, стоящем отдельно от дома, возле входных ворот. В новой же квартире все комнаты были теплыми, с обогревом. Там были собственные ванна и туалет, так что не нужно было выбегать на улицу, чтобы умыться. И у сестер наконец появилась своя спальня. В самой большой комнате жили родители и маленький брат, во второй по величине – Чжи Ен с сестрой, а в самой маленькой – бабушка. Бабушка с отцом считали, что сестры должны разделить спальню с бабушкой, а отдельную комнату отдать мальчику, но мать отказалась от этого наотрез. Она настояла на том, чтобы бабушка жила в отдельной комнате, чтобы она могла там слушать радио, петь свои буддийские песнопения и спать днем.

– Зачем ему отдельная комната? Он даже еще не ходит в школу. И он все равно приходит к нам каждую ночь вместе со своей подушкой. Малыш, ты хочешь спать со мной или один?

Семилетний мальчик ответил, что никогда, никогда ему не будет нужна своя комната и что он всегда будет спать с мамочкой, так что сестры получили отдельную спальню, как мать и планировала. Она даже отложила втайне от отца немного денег, чтобы украсить и обставить эту комнату. Она купила два новых письменных стола и поставила их рядом возле солнечного окна. Новый шкаф и книжные полки заняли место у стены. Еще она купила две новые кровати, а на противоположную стену повесила большую карту мира.

– Смотрите, вот Сеул. Это просто точка на карте. Точка. Мы живем тут, втиснутые в эту крошечную точку. Даже если вы никогда никуда не поедете, вы должны хотя бы понимать, насколько велик этот мир.

Через год бабушка умерла, и брат получил ее комнату. Но еще долгое время спустя он все равно каждую ночь приходил в спальню родителей, прижимая к себе свою подушку, чтобы спать в маминых руках.

Средняя школа, в которую пошла Ким Чжи Ен, была в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Ким Юн Йонг, ее старшая сестра, училась в той же школе. Когда Юн Йонг начала ходить туда, это была школа только для девочек.

Вплоть до начала 1990-х годов нарушения гендерного равновесия были в Корее серьезной проблемой. В 1982 году, когда родилась Чжи Ен, на 100 девочек рождалось 106,8 мальчика, и это соотношение все увеличивалось, дойдя к 1990 году до 116,5 на 100[6], в то время как естественное соотношение мальчиков и девочек при рождении предполагается от 103 до 107 мальчиков на 100 девочек. Количество учеников мужского пола было уже очень большим и все продолжало расти, и школ для них не хватало. В школах совместного обучения мальчиков тоже было вдвое больше, чем девочек, и этот большой дисбаланс соотношения мальчиков и девочек создавал проблемы. Не имело смысла отправлять детей в мужские и женские раздельные школы далеко от дома, если рядом с домом были совместные школы. Школа Чжи Ен стала совместной как раз в тот год, когда она поступила в нее, и в ближайшие годы все окрестные школы последовали ее примеру.

Это была самая обычная школа – маленькая, районная, небогатая. Школьный стадион был так мал, что стометровку приходилось бегать по его диагонали, а со школьных стен постоянно отваливалась штукатурка. Школьная форма была очень строгой, особенно для девочек. Юн Йонг утверждала, что, когда школа стала совместной, строгости только усилились. Юбка должна была быть ниже колен и достаточно широкой, чтобы скрывать очертания бедер. Поскольку тонкая белая ткань летних блузок довольно сильно просвечивала, надо было обязательно надевать снизу майку с круглым вырезом. Никаких лямок, никаких футболок, никаких кружев, ничего цветного, и носить под блузкой только лифчик строго запрещалось. Летом девочки должны были надевать на колготки белые носки, а зимой – только черные «ученические» колготки. Прозрачные колготки и носки запрещались. Кроссовки тоже запрещались, только туфли. Идя зимой в школу в туфлях, Чжи Ен так мерзла, что едва не плакала.

Для мальчиков же брюки не должны были быть слишком широкими или слишком узкими, но на все остальное смотрели сквозь пальцы. Мальчики носили майки и белые футболки, а иногда даже серые или черные футболки. В жару они могли расстегнуть пуговицы на рубашке и ходить на переменах и в обеденный перерыв в одних майках. Им разрешалось носить ботинки, кроссовки, кеды и беговые туфли.

Однажды ученица, которую остановили на входе в школу за то, что она была в кроссовках, возмутилась, сказав, что нечестно разрешать кроссовки и футболки только мальчикам. Учитель, отвечающий за порядок, объяснил ей – это потому, что мальчики более активны физически.

– Мальчики не могут просидеть спокойно десять минут между уроками. Они выбегают на улицу играть в футбол, баскетбол, бейсбол или просто возиться. Нельзя требовать, чтобы они были застегнуты на все пуговицы сверху донизу и носили парадные туфли.

– Вы думаете, девочки не играют в спортивные игры потому, что им не хочется? Мы не можем играть, потому что в юбках, колготках и туфлях это неудобно! В начальной школе я всегда бегала на улицу играть в классики, прыгалки и чехарду!

В качестве наказания за нарушение дресс-кода этой ученице велели несколько раз пройти на корточках вокруг школьного стадиона. Учитель велел ей зажать подол юбки между ногами, чтобы не было видно белья, но девочка отказалась. И белье было видно при каждом ее шаге на корточках. Учитель остановил ее после первого круга. Другая ученица, которую тоже вызывали в учительскую за нарушение дресс-кода, спросила у нее, почему она не прижимала юбку.

– Я хотела, чтобы учитель сам убедился, как неудобна эта одежда.

Формальный дресс-код остался тем же, но в какой-то момент старосты и учителя начали спокойнее относиться к футболкам и кроссовкам на девочках.

Возле школьных ворот часто болтался известный местный эксгибиционист. Он жил неподалеку и много лет появлялся в одно и то же время в тех же самых местах. Иногда он возникал ранним утром на дороге в школу, и перепуганные девочки разбегались от него во все стороны. В пасмурные дни он появлялся на площадке, куда выходили окна кабинета номер 8 в параллели восьмых классов. Это был только женский класс. В восьмом классе Чжи Ен попала именно в этот кабинет. Когда девочки узнали, что им предстоит учиться в этом кабинете, они ужаснулись, а потом тихонько хихикали между собой.

Это случилось ранней весной, вскоре после начала нового семестра. До рассвета прошел сильный весенний дождь, и с утра город был покрыт густым туманом. Во время перемены после третьего урока одна девочка, которая считалась в классе хулиганкой, выглянув в окно в конце класса, вдруг издала звук, похожий на восторженный вопль. Еще несколько девочек «с плохим поведением» подбежали к окну и закричали: «Еще! Еще! Ну же, господин эксгибиционист!» Они хлопали в ладоши и хохотали до упаду. Чжи Ен, сидевшая далеко от окна, осталась на месте и только изо всех сил вытянула шею в ту сторону, но ничего не увидела. Ей было интересно, но она была слишком стеснительной, чтобы тоже подбежать и поглядеть, и ей было страшно увидеть эксгибициониста воочию. Позже подруга, сидевшая у окна, рассказала ей, что эксгибиционист, поощряемый криками девочек, устроил им незабываемое шоу.