– Ремонтники уже едут, у нас танк завален. Я оставлю один танк, чтобы поднять его тросами. Остальные машины танковой роты уходят на марш к командному пункту в поселке Гладкое. Это приказ штаба.

Кое-как перевязанный, с сочащейся через повязку тяжелой раной плеча, капитан кивал в такт словам Соколова, а сам с отчаянием в глазах смотрел на выжженную полоску вдоль железной дороги. Там умирали в муках его бойцы, и он был не в силах им помочь, оставалось лишь с яростью смотреть в серое небо, откуда так неожиданно налетела смерть. Словно очнувшись и поняв, что танкисты уходят дальше по дороге через поле, командир стрелков здоровой левой рукой перехватил ладонь Соколова и крепко тряхнул в знак благодарности:

– Спасибо, ребята! Если бы не вы, то сейчас бы тут ни одного живого бойца не осталось! Как сами, много своих потеряли?

Логунов, стоявший сбоку от капитана, вздохнул в ответ на вопрос и сказал:

– Трое погибли, еще двоих, наверное, в вагоне завалило, найти не можем. Остальных – на перевязку и вперед.

Раненые танкисты перевязывали друг друга средствами из походных аптечек, ожидая приказа в путь. Бабенко по очереди осматривал днище и ходовку машин роты, выискивая трещины или повреждения, что могли появиться от резкого спуска с платформы.

Через сорок минут после налета колонна была готова к маршу: «тридцатьчетверки» выстроились в линию по две машины, выставив караул по бокам; в голове – экипаж командира, за ними – танк командира первого взвода, машина же командира второго взвода замыкала колонну. По внешней связи через ТПУ ротный командир Соколов отдавал приказы о построении маршрута и принимал доклады о потерях.

– Направление на юг, вдоль железных путей идем по лесной дороге, через десять километров – поворот к станции, и оттуда выходим на шоссе А120 в направлении поселка Гладкое. Наблюдающие танковые отделения – «ноль двадцать три» под командованием Храпова и экипаж «четыреста один» старшины Буренкова. Взводные, доложите о потерях.

Эфир отозвался звонким голосом Буренкова, молодого и бойкого мужчины:

– Во взводе три экипажа. «Четырехсотый», командир танкового отделения Тенкель, погиб радист, и еще один танк, «четыреста два», – там тоже некомплект, остался на железке раненый водитель, сейчас его замещает командир Хасанов. В третьем взводе погиб командир. Одна машина опрокинута, ее экипаж был распределен по другим танкам. И еще «четыреста три» остался на железке вытаскивать перевертыш, там только водитель живой, остальные погибли. «Четыреста пятый», командир Назимов идет за мной.

– Берете третий взвод под свое командование. Храпов, что у вас с экипажами, есть неукомплектованные?

С шипением и треском в эфире раздался голос второго взводного:

– В двадцатке радист пропал, не нашли среди раненых. Наверное, завалило в вагоне при взрыве.

Он продолжал еще что-то говорить, но в эфир ворвался крик наблюдателя:

– «Тигры»!

Рота советских танков прошла вдоль полосы из деревьев параллельно железнодорожному полотну. Теперь заросли поредели, обнажив широкое поле, которое разделяло лесную и железную дороги. На той стороне дороги начинался лес – нейтральная полоса между советской территорией и оккупированной немцами землей. Оттуда сейчас огромная лента из бронированных «тигров» стремительно двигалась к месту бомбежки, чтобы раздавить остатки мотострелковой дивизии и всей группой ослабить советские позиции.

«Это продуманная операция, – догадался Соколов. – Сначала налет на состав, а потом вторая неожиданная атака, чтобы добить всех живых с помощью танковой мощи и разбить подчистую все подкрепление на подходе к станции».

Бочкин, прижавшийся к смотровой щели до боли в скулах, не сдержался и выругался:

– Черт возьми, их в два раза больше нас!

Колонна немецких танков действительно вытянулась вдоль всего лесного участка длинной серой лентой, отсвечивая белыми крестами на бортах. Четырнадцать тяжелых Panzerkampfwagen VI, пять легких машин Pz.Kpfw. II из группы резерва. Фырча, они уверенно двигались в сторону разгромленного состава, не замечая, что с тыла к ним из-за массива деревьев вышли советские «тридцатьчетверки».

«Их вдвое больше, целая рота. У немцев по численности и по технике рота в два раза больше, чем наша. А с учетом наших потерь, то в три. Только неожиданность сейчас нам на руку», – мысли защелкали, словно выстрелы, в голове у командира. У него за годы войны вошло в привычку при создавшейся опасной ситуации подавлять страх или удивление и мгновенно выстраивать тактику боя. Именно продуманные маневры делали его танковую роту неуязвимой для противников. За доли секунды он решил, как действовать. Плотнее прижал ларингофон к шее и приказал:

– Первый взвод, внимание! Возвращаетесь обратно, обходите массив и с фланга атакуете головные машины, бить в борта с близкого расстояния!

– Есть! – коротко ответил Буренков, и его танки дружно покатились за командиром обратно по колее.

– Храпов, со своим взводом – в боевую линию и открываете огонь по фланговым машинам. У них в резерве легкие «двойки», их с восьмисот метров пробьете бронебойным. Назад не сдавать, маневрируйте! Ваша цель – уничтожить резервный взвод из легких германских танков.

Соколов переключился на внутреннюю частоту танка:

– Бабенко, давай в лесок между деревьев, там просветы большие пройдем. С правого фланга откроем огонь, пока «двойки» будут идти на Храпова.

Семерка с гудением рванула по плотному снегу к черным обледенелым деревьям, от ее напористого движения во все стороны полетели сучки. Сержант Бабенко опасливо сбавил скорость, прислушиваясь к звуку двигателя – не напоролся ли танк на поросль, но все было в порядке.

– Короткая, Василий, прицел, ориентир – танк по левому флангу, – приказал Соколов. – Это офицерский танк должен быть, бей по нему. Потом рядом с ним, нужно их фюрергруппу уничтожить. Фашисты нас уже заметили.

Башнер Логунов уже крутил ручки наводки пушечного дула:

– Заряжающий, бронебойный!

Бочкин с металлическим лязгом уложил снаряд в казенник. Выстрел! Попадание! Бронебойный проделал дыру в борту тяжелого «тигра», отчего тот закрутился на месте, задергалась башня в поисках цели. Но «Зверобоя» скрывали деревья, а наступающие «тридцатьчетверки» Храпова перекрывали легкие немецкие танки. Советские машины были совсем близко, но ответить огнем у немцев не получалось. Резервная группа германской роты развернулась и бросилась в атаку, решив, что это Т-34 перед ними открыли огонь. Легкие «двойки» стремительно переваливались через снежные валы. Вот машины замерли, готовясь к залпам.

– Уходи, Храпов, маневр вправо! – отдал Соколов приказ.

Через две секунды дула германских машин выплюнули огненные залпы, но снаряды прошли мимо. Один из них по касательной с грохотом задел выворачивающий гусеницы вправо танк командира взвода. Удар высек сноп искр, чиркнул по броне и ушел в сторону.

– Семнадцатый, двадцатка, огонь! Открывайте огонь по целям!

«Тридцатьчетверки» замедлили