лет Голод поедал наших предков, и теперь, когда я нашел источник силы, ты говоришь мне остановиться? Неважно, сколько Демонов умрет, важно лишь, сколько их выживет! Ты и я рискнули жизнями ради этого. Чем, по-твоему, другие Демоны хуже?

— Просто это на нас совсем не похоже. Мы ведь всегда охотились и убивали только ради пропитания. А это, я даже не знаю, как это назвать. То, что мы с тобой сделали, чудовищно!

— Оно оправданно, брат мой. Когда мы победим Чуму и Голод, ты это поймешь.

Гатаону принесли еще несколько тел.

— Слабаки, — прошипел в гневе Повелитель Демон, так теперь величали его собратья. — Сбросьте их в огненную яму. Они позорят наш род!

Следом за телами в помещение гордо вошел Цербер. Гигантский пес осмотрел присутствующих и улегся у стены. Следом зашел Демон, из чьей груди сочилась кровь. Он получил новые шрамы, но сумел обуздать многоглавого зверя.

— Я сделал то, что вы просили, покорил зверя. Что теперь? — спросил Демон у своего предводителя.

— Вот видишь, их смерти ненапрасны, — обрадовался Гатаон. — У каждого был шанс войти сюда, как он. Сильный Демон даст сильное потомство.

— Неправильно это. Мы делаем то же самое, что и Смерть, — произнес Гелон, и тут же получил по лицу от брата.

— Не смей сравнивать нас с ней! Она воплощение зла! Осквернительница Создателя, а мы, мы его настоящие дети, которые должны позаботиться о Чистилище.

Гелон вытер кровь с лица и посмотрел на зверя, которому предстояло пройти через ритуал.

— Будь по-твоему, но я не хочу в этом участвовать и на это смотреть, — Гелон улетел к церберу которого недавно приручил. Он так и не смог сделать то, что совершил его старший брат.

— Скоро ты станешь Архидемоном и сможешь биться с Чумой и Голодом. Ты готов к этому? — обратился Гатаон к охотнику.

— Да! — без тени сомнений ответил Демон.

— Тогда произнеси клятву и переродись Архидемоном!

— Я, Агерус, клянусь своей кровью и кровью своих предков уничтожить тех, кто осквернил Создателя своим существованием. До конца моей жизни я буду охотиться на Голод, Чуму, Войну и Смерть. Отныне и навсегда я Архидемон, и в моих жилах бушует огонь!

— Хорошо. А теперь вырежи сердце цербера и съешь его.

Цербер, чей разум был замутнен магией Демона, продолжал мирно лежать на полу, однако внутри него бушевало беспокойство. Охотник ощущал его собственным нутром. Контроль разума позволял видеть и слышать все то, что видит и слышит цербер, однако вместе с этим ему передавались все чувства и боль. С того момента, как охотник покорил цербера, его не покидало ощущение жара в груди. Демон подошел к зверю, заглянул в его пламенные глаза и быстрым движением пронзил грудь широким ножом. У него кольнуло в груди, он еле устоял на копытах. Нож в его руке расплавился и вместе с кровью зверя вытек на пол. Демон просунул руку в еще живое тело, взялся за раскаленное сердце и вырвал его. Последний рык цербера сопровождался болезненным криком охотника. Оба ощутили уносящую жизнь боль. Демоны хорошо переносили высокие температуры и даже огонь, однако сердце многоглавого зверя было настолько горячо, что обжигало его руку. Процесс поедания раскаленного сердца, в котором растекалась магма, был еще более болезненным, чем всё предыдущее. Демон кусал его, глотая маленькими кусочками, а из его рта текла черная кровь. Именно через этот ритуал прошел Гатаон и все, кто называется Архидемонами. Как только сердце было съедено, Демон обессилено упал на колени. Его кожа покрылась твердыми чешуйками, глаза полыхнули огнем, а торс покрыли раскаленные, словно сталь, полосы.

— Вот, брат мой, выпей это, — Гатаон протянул новоиспеченному Архидемону чашу с кипящей лавой.

Демон покорно принял чашу и запил сердце цербера. Раскаленная до красна магма, разлившись по его горлу, наполнила Демона чудовищной силой.

* * *

После изнурительного дня, наполненного обязанностями главнокомандующего, Стальная Екатерина отправилась домой. Несмотря на высокое положение в обществе, апартаменты Екатерины были такие же, как и у всех. Центральный зал с высокими потолками, несколько спален и ванная комната. Ничего лишнего, однако этого хватало, чтобы чувствовать себя комфортно. Стену украшали узоры небесных цветов, на потолке было изображено небо и яркое согревающее солнце. Источником света служили расположенные в золотых оправах кристаллы. Вся мебель была изящно выстругана из белого дуба. Проще говоря, здесь было обыденно, уютно и светло.

Двери Ангелов никогда не обременяли замками, в их словаре попросту отсутствовало слово «украсть». «Все ради общего блага» — таков первый девиз крылатого народа. Скорее они дадут или чем-то помогут, чем возьмут чужое. Голова Стальной Екатерины была настолько забита мыслями о грядущем, что она не заметила ожидающую ее в зале дочь. Девушку звали Ольга, высокие скулы, светлые глаза и каштановые волосы, стриженые под каре. Как и ее мать, она была Архангелом, но в связи со своим нынешним положением, а точнее беременностью, Ольга не могла приложить свои крылья к общему труду. Еще несколько месяцев, и она снесет яйцо. Видимо, Создатель решил, что так намного безболезненнее даровать жизнь. В течение шести лет оно будет крепнуть и расти, взращивая в себе нового Ангела.

Сделав несколько шагов по залу, Екатерина качнулась в сторону и чуть не упала. Женщина ощутила слабость и головокружение, но смогла устоять на ногах.

— Ты в порядке? — поспешила подхватить ее Ольга.

— Конечно, — выпрямилась Екатерина. — Просто устала, столько дел свалилось разом. Желающие защищать Рай новобранцы, добыча необходимых ресурсов и их доставка к черным обелискам. И все это одной кучей. Я уже молчу про изучение человеческих наречий. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Недаром я ношу имя Стальная Екатерина, не прогнусь и не сломаюсь.

— Все равно я волнуюсь. Устать — это на тебя совсем не похоже. Ты сегодня ела? Не удивлюсь, если ты забыла поесть. У меня все уже готово, — указала Ольга на накрытый стол.

— Горячая еда должна меня взбодрить, — согласилась Екатерина. — Подожди пару минут, я умоюсь и почищу крылья.

Екатерина прикрыла дверь в ванную и пустила холодную воду. Она несколько минут рассматривала отражение в зеркале, выискивая какие-либо изменения, но под ее глазами даже синяков не было, никаких признаков усталости. Сняв белые перчатки, она обнажила металлический протез, который приводила в движение сила света, а также руку, которая словно ей не принадлежала. С недавних пор здоровая рука покрылась старой морщинистой кожей, что для Ангела ее лет просто невозможно. Ангелы стареют очень резко и ближе к закату своей жизни, а Стальной Екатерине, предстояло прожить еще как минимум две