— Возможно, это она нужна нам.

Не меняя позы, Эйдан обвел взглядом море лиц, наполовину прикрытых капюшонами темно-серых сутан, а потому казавшихся совершенно неразличимыми. Единая сущность.

— Почему?

— Она спрашивает о тебе.

У него перехватило дыхание. Она помнит его! На сердце потеплело, но он скрыл свою реакцию за ничего не значащим вопросом:

— И что с того?

— Как вышло, что ты назвал ей свое настоящее имя?

— Она спросила, как меня зовут, и я просто ответил правду.

— Почему она видит сквозь все личины, под которыми мы к ней приближаемся?

— Она доктор. И смышленая особа.

— Может, она Ключ?

— Нет, — нахмурился Эйдан. — Если бы вы знали ее, то сразу бы поняли, насколько нелепо это предположение. Она никогда не открыла бы врата для Кошмаров. Она, как и мы, боится их. К тому же у нее наименьший уровень контроля над сном, с каким я вообще когда-либо сталкивался. Ей даже свет зажечь не под силу, так что она проводит время в кромешной тьме.

— Нам необходимо направить других Стражей, чтобы они, вступив с ней в контакт, могли подтвердить твою правоту, но она не пускает нас. Если нам не удастся получить доступ, мы должны будем предположить худшее — и уничтожить ее.

Эйдан сцепил руки за спиной и принялся мерить площадку шагами, пытаясь найти способ опровергнуть их необоснованные подозрения.

— Что я могу сделать, чтобы убедить вас?

— Отправляйся к ней снова и уговори ее открыть для нас дверь.

До сих пор он и желал этого, и боялся. Почти всю прошедшую неделю он не мог отделаться от постоянных мыслей о ней. Все ли у нее в порядке?

Она думала о нем…

Он слегка вздрогнул. Он побывал в ее сознании и подсознании, знал, что представляет она собой на всех уровнях. Знал ее так же, как она знала себя сама, и то, что он видел, ему нравилось и пробуждало желание провести больше времени в ее обществе.

Его тянуло к ней, но столь же сильно было и стремление избежать дальнейшего общения. Он воспринимал это как сласти, выставленные перед изголодавшимся человеком, и считал, что, как бы ни были они чудесны на вкус, голода они не утолят, а лишь усилят. Каковое предположение подтверждалось опытом всей его жизни.

— Если ты не пойдешь, Кросс, ты не оставишь нам выбора.

Угроза тяжело повисла в воздухе. Требование снова посетить Спящего не являлось чем-то совсем уж неслыханным, однако такое случалось редко, а к Избранным Воителям и вовсе не обращались ни с чем подобным. Но ему и при этом удалось сохранить обычную внешнюю невозмутимость.

— Разумеется, я пойду.

— Она останется твоим предназначением до тех пор, пока не откроет доступ другим Стражам.

На сей раз ему все же не удалось скрыть удивление:

— Но я нужен и в других местах.

— Да, твоего руководства будет недоставать, — подтвердил голос. — Однако эта женщина обладает уникальной способностью преграждать путь как Стражам, так и Кошмарам. Нам необходимо выяснить, почему она это делает и как. Возможно, это умение удастся воспроизвести в иных Спящих. Ты только представь себе, сколько блага может из этого проистечь.

— Это не все! — Замерев на полушаге, Эйдан развернулся к ним. — Если вся ваша цель заключается в этом благе, так почему бы не направить к ней Целителя или Пестующего и не попытаться уговорить ее?

Вместо этого они посылали человека, известного своей способностью хладнокровно и умело лишать жизни.

Ответ последовал не сразу, но последовал:

— Если она все же Ключ, то ты лучше всех подготовлен для того, чтобы ее уничтожить.

У него похолодела кровь. От одной мысли о том, что дурацкая легенда может повлечь за собой смерть такой прекрасной и чистой женщины, как Лисса Бэйтс, у него скрутило живот. С каждым днем он все сильнее сожалел о сделанном некогда выборе. Даже убивать впавших в безумие или изначально обреченных на зло, таких как Кошмары, становилось для него все труднее, но если дело дойдет до истребления невинных, он не знал, сможет ли с этим справиться.

— Ты остался с ней, Кросс. Ты мог удалиться, позволив утешить ее кому-нибудь другому. Так что за эту миссию можешь винить только самого себя.

Он выставил перед собой открытые ладони:

— Что случилось с нами, если мы, Стражи невинных, готовы убивать лишь потому, что не понимаем происходящего?

— Ключ должен быть найден и уничтожен, — прозвучали в унисон голоса Старейших.

— Да забудьте вы чертов Ключ! — выкрикнул он, и его голос громыхнул под куполом, заставив Старейших вздрогнуть — всех до единого. — Неужели вы, столь мудрые, не в состоянии разглядеть истину, даже столкнувшись с ней лицом к лицу? Нет никакого Ключа! Это сон. Миф. Заблуждение. — Эйдан ткнул в них пальцем. — Вы предпочитаете тешить себя ложью, вместо того чтобы взглянуть в лицо истине. Предпочитаете верить в существование некой таинственной внешней сущности, что избавляет вас от чувства вины за допущение Кошмаров в наш мир. Но на самом деле у нас нет ничего, кроме нашей готовности к битве, и мы лишь попусту растрачиваем энергию на поиски несуществующего. Война не закончится никогда! Вовеки. Мы можем лишь продолжать спасать тех, кого в состоянии спасти. Но во что мы превратимся, если станем убивать невинных наряду с воплощением зла, причем убивать во имя лжи? Если только, — его голос многозначительно понизился, — не существует нечто утаиваемое вами от всех. Некое доказательство.

Воцарилась грозная, напряженная тишина, но его это не обескуражило. Он считал, что высказал очевидное.

Наконец кто-то заговорил.

— Ты умолчал о своем кризисе веры, капитан Кросс, — прозвучал, пожалуй, чрезмерно спокойный голос. — Но все случается в свое время, и сейчас, когда мы осведомлены о твоих настроениях, эта миссия подходит для тебя даже больше.

Надо заметить, что идея убраться отсюда и отгородиться с каждым мгновением казалась все более привлекательной и ему самому.

— Хорошо. Я отправлюсь к ней. И буду посещать до тех пор, пока не услышу от вас иное.

Эйдан все еще надеялся, что своим объединенным разумом они все же смогут осознать, до какого безумия дошли их верования. Ну а тем временем он будет защищать Лиссу и от нее самой, и от Ордена, поклявшегося ее оберегать.

Резко, так что черное одеяние всколыхнулось и обвилось вокруг, он развернулся и покинул зал.

А потому не видел, что лица Старейших озарились общей улыбкой.

И никто не заметил, что один из Старейших не улыбнулся.

* * *

— Что с тобой случилось? В прошлые выходные ты так здорово выглядела.

Перекатившись, Лисса уткнулась лицом в черные диванные подушки: