головы, пока я буду трахать тебя языком, о том, как ты будешь стонать и колотить меня, кончая мне на лицо... О да, я фантазировал

обо всем этом. И теперь я собираюсь воплотить в жизнь свои фантазии. Поэтому

расслабься и дай мне тебя попробовать. Хорошо?

Энди поняла, что он не просит разрешения. Он просто рассказывает, как всё будет

происходить. Она ничего не могла поделать, лишь расслабиться и открыться для него, ей ничего не оставалось, кроме как раздвинуть для него бедра и принять ласку его рта, его язык — в лоно.

«Отлично, по крайней мере, я знаю, что он действительно хочет сделать это».

Осознание того, что он и правда жаждал попробовать её, что на самом деле

фантазировал об этом многие месяцы, помогло ей расслабиться. Для Мэтта это не

долг, а удовольствие. Со вздохом, больше напоминающим стон, она полностью

расслабила бедра и впустила его.

Мэтт поцеловал её холмик и прижался губами к складочкам.

— Такое милое маленькое лоно, — прошептал он про себя. — Такое нежное и

влажное. — Он нежно раздвинул набухшие внешние губки и оставил ещё один

поцелуй внутри на опухших внутренних складочках.

Энди прикусила, губу пытаясь заглушить стон.

«Боже, он целовал её естество так же, как целовал рот!»

Она не могла поверить в его терпение и настойчивость. Её руки, казалось, сами по

себе опустились вниз. Энди зарылась пальцами в его короткие черные волосы.

Мэтт заметил её осторожные прикосновения и улыбнулся.

— Всё верно, солнышко. Просто расслабься и дай мне вкусить тебя. Откройся и

позволь мне войти языком в твое нежное маленькое лоно. — Он ртом прижался к ней

ещё ниже. Всосал чувствительный бутон клитора между губами, начал сладкую пытку

языком.

Энди ничего не могла с собой поделать. Она приподнялась вверх, бесстыдно

прижавшись истекающими влагой складочками к его рту, и он отреагировал,

подхватил руками за попку и, сжав ягодицы, удерживал Энди на месте, вылизывая, посасывая и пируя на её естестве.

— Боже! Ох, боже, ох, боже, ох, боже... — Энди поняла, что стонет вслух, но не могла

остановиться, она ощущала эйфорию, которая вновь зарождалась в её теле. Грубая

щетина на его щеках царапала внутреннюю поверхность её бедер. Энди

почувствовала, как он прижался к ней сильнее и скользнул ртом вниз.

Он устроил её поудобнее, открывая ещё больший доступ к лону. А затем Энди

почувствовала, как Мэтт входит в неё языком, настолько глубоко проникая в узкое

влагалище, будто желает достать до её души. Энди ахнула и сжала пальцы в его

волосах, борясь с желанием закричать. Она никогда не испытывала ничего столь же

эротичного, как ласки Мэтта языком, то, как он открывает её, проникает глубоко

внутрь. И Мэтт очевидно наслаждался этим, притягивая к себе ещё сильнее, зарываясь

лицом между её бедер. Он даже, казалось, не возражал, что она дергала его за волосы.

Ощущение его рта на ней, его языка внутри неё наконец подняло Энди на гребень

удовольствия. Она застонала от нахлынувшего на неё второго оргазма, сильнее

прижалась к его губам, желая заполучить в себя ещё больше его языка.

«Боже, это так хорошо».

Она никогда не думала, что подобные ласки могут принести что-то ещё, кроме

мучительного смущения, но каким-то образом с Мэттом всё оказалось естественно, обалденно... невероятно.

К тому времени, как он перестал облизывать и посасывать припухшие лепестки, Энди

совсем обмякла и практически не могла двигаться. Она никогда легко не кончала и не

могла вспомнить, когда в последний раз мужчина доводил её до хотя бы одного

оргазма во время секса, не говоря уже о том, чтобы кончить дважды.

«А мы ещё даже на самом деле не трахались», — подумала она.

Но судя по тлеющим огонькам страсти в бледно-голубых глазах Мэтта это не за

горами.

— Боже, ты невероятная на вкус. Я знал, что ты справишься. — Он скользнул вверх по

её телу и накрыл поцелуем её рот. Энди застонала, попробовав собственный вкус на

его губах. Мэтт воспользовался возможностью тщательно изучить её языком.

Он прижимался к ней всем своим огромным мускулистым телом, отчего Энди должна

была задыхаться. Вместо этого тяжесть его тела приятно давила на её обнаженную

кожу, а от ощущения того, как он терся скованным кожаными штанами членом об её

естество, Энди ахнула. Она не помнила, когда в последний раз чувствовала себя

настолько живой.

«Вероятно, ещё до того, как я пришла работать в Агентство», — рассеянно подумала

она.

Языком и пальцами он вытворял внутри неё настолько изумительные вещи, что она

понимала, что захочет большего.

— Мэтт, — прошептала она, когда он, наконец, прервал поцелуй. — Мэтт, я хочу... ты

мне нужен.

— Ты тоже нужна мне, Энди, — его голос охрип от похоти. — Мне нужно быть

внутри тебя, трахать тебя. Я не могу больше ждать.

— Я не хочу, чтобы ты ждал. — Она склонилась к нему и поцеловала, удивленная

собственной смелостью. — И как же ты меня хочешь?

— Встань на четвереньки, начнем с этого. — Он нежно погладил её по лицу. — Ты

тугая, а я большой. Так я смогу открыть тебя, так ты привыкнешь к моему члену

внутри, так я не причиню тебе вреда. Хорошо?

— Ох, ладно, — прошептала Энди онемевшими губами. Теперь, когда они дошли до

самого главного, она не могла поверить, что на самом деле собирается сделать это.

Добровольно раздвинуть ноги и позволить ему погрузить толстый член в её

обнаженное лоно по самые яйца. И всё же, часть её, очень большая часть, так сильно

хотела этого, что она едва могла дышать.

Мэтт отстранился и начал снимать черные кожаные штаны, тем самым позволив ей

встать. Энди развернулась лицом к подлокотнику дивана, встала на колени и

раздвинула ноги, устраиваясь поудобнее и ощущая, как кожа дивана холодит её

обнаженные груди и соски.

— Хорошо, дорогая, очень хорошо. — Мэтт опалил горячим дыханием её шею, а

затем она ощутила тепло от накрывшего её сзади большого горячего тела. Что-то

влажное и жесткое коснулось её бедра, и она догадалась, что Мэтт прижался к ней уже

не сдерживаемым кожаными оковами членом и, судя по каменному стояку, оказался

более чем готов её трахнуть.

— Боже, — прошептала она скорее для себя, чем для него, когда он расположился у

самого входа. Она чувствовала влажную, округлую головку члена, скользящую по

раскрытым складочкам. Мэтт не входил в неё, пока