член, чтобы потом легко скользнуть в лоно. Думала ли она, что будет чувствовать себя

настолько уязвимой? В самом деле? Ощущение беспомощности и такой открытости

оказалось в сто, нет, в тысячу раз хуже.

«И насколько он большой на самом деле? —спросила она себя, желая получить

возможность увидеть его, прикоснуться к нему, прежде чем встать в такую позу. —

Будет ли это больно?»

Она почувствовала, как её внутренние мышцы сжались от этой мысли, и до крови

прикусила нижнюю губу.

— Эй, солнышко, расслабься. Просто расслабься. — Мэтт провел большой теплой

ладонью по её спине сверху вниз и прошептал ей на ушко: — Я знаю, что ты боишься.

Обещаю продвигаться медленно.

— Всё... всё в порядке, — с трудом выдавила из себя Энди, а затем он нажал головкой

члена на вход в лоно, и она больше не смогла не то что говорить, но и думать.

Мэтт отлично выполнил своё обещание. От медленного скольжения толстого члена в

её раскрытое естество Энди снова прикусила губу, но на этот раз от нетерпения. Она

чувствовала, как растягивается, приспосабливается к нему, но после первого шока от

давления широкой головки на её вход, больно не было. Ей хотелось поторопить

Мэтта, но она не могла вымолвить ни слова. В любом случае, судя по его действиям, Мэтт не выполнит её просьбу поспешить, даже если ей удастся её озвучить. Он

наслаждался самим процессом, как гурман вкусной едой, смаковал каждое мгновение, будто трахался в последний раз.

— Боже, Энди, ты настолько тугая, — прохрипел он, медленно входя в неё. — Тугая, горячая и влажная. Это невыносимо, настолько хорошо ты ощущаешься вокруг моего

члена.

Энди открыла рот, чтобы ответить, но смогла только вздохнуть.

«Боже, он оказался настолько огромным».

И его становилось всё больше. Пока он медленно, дюйм за дюймом, входил в неё, она

начала сомневаться, что это когда-нибудь закончится. Но, наконец-то, это случилось.

Она ощущала, как он широкой головкой члена прижался к стенке матки и в то же

время коснулся мускулистыми бедрами её ягодиц.

— Вот так, солнышко, — прошептал Мэтт, лаская её бедра и талию. — Я весь в тебе.

Ты это чувствуешь? — Он отстранился примерно на дюйм и толкнулся вперед,

вырывая вздох из её горла.

— Я... я чувствую это. Чувствую тебя, — с трудом выдавила Энди.

Она никогда прежде не ощущала себя настолько наполненной, настолько раскрытой и

сейчас была благодарна ему за то, что он настоял на медленном продвижении. С тех

пор как она в последний раз занималась с кем-то сексом, прошло слишком много

времени, и у неё никогда не было такого любовника, как Мэтт. Если бы он оказался

озверевшим убийцей, каким она всегда его считала, он действительно мог бы

навредить ей, возможно, даже разорвать пополам. Как бы то ни было, она чувствовала

себя растянутой до предела его толщиной.

— Это хорошо, Энди. Хорошо, потому что я тебя сейчас трахну. Я постараюсь сделать

это медленно, но не знаю... не знаю, смогу ли я. Я сдерживался как мог всю ночь, потому что не хотел причинить тебе боль, но эти проклятые инстинкты...

Энди сразу поняла, о чем он говорил. Агентство приказывало своим агентам быть

беспощадными во всем — как в сексе, так и в убийствах. Вероятно, именно поэтому

силиконовые девушки так часто оказывались в ремонтной мастерской. Но Мэтт

оказался в состоянии сдержать себя, не разорвать её, то, насколько нежно он трахал её, многое говорило о его внутренней силе и самоконтроле. Впервые она обрадовалась

тому, что, похоже, он смог преодолеть свои инстинкты. Если бы он этого не сделал, возможно, её уже не было бы в живых. Но теперь она привыкла к нему внутри себя, привыкла к ощущению его толстого члена настолько глубоко в своем лоне, знала, что

сможет справиться с слегка жестким трахом.

— Всё хорошо, —прошептала она, прижимаясь к нему, показывая, что имеет в виду.

—Всё в порядке, Мэтт. Просто... просто сделай это. Просто трахни меня.

Казалось, её слова освободили в нем то, что он так долго сдерживал, так яростно

контролировал. Со звуком, больше походившим на низкий рев, он практически

полностью вышел из неё и тут же толкнулся в тугое лоно на всю длину члена.

Энди ахнула, а затем застонала от его глубокого вторжения. Раньше ей никогда не

нравилась подобная поза, с любым другим мужчиной она казалась глупой и

унизительной. Но с Мэттом она ничего подобного не чувствовала. Когда он сильно

сжал её бедра руками, так что наверняка останутся синяки от всех десяти пальцев, и

жестко начал трахать, она ощущала себя как никогда раньше возбужденной,

охваченной животными инстинктами. Она почувствовала, что слишком сильно

сжимает кожаный подлокотник дивана, толкнулась навстречу Мэтту, ещё шире

раздвигая бедра, желая вместить в себя последние дюймы его невероятно жесткого

стояка, пока он трахал её с такой дикостью, о которой она никогда и не мечтала.

— Боже! Ох, боже, Мэтт, пожалуйста... пожалуйста... — Энди не знала, умоляла она

его замедлиться или, наоборот, никогда не останавливаться. Она осознавала лишь то, что не могла не стонать, не могла не умолять его, когда он раскрывал её, продолжая

трахать ещё быстрее, сильнее и глубже, чем когда-либо раньше.

— Всё верно, Энди. Кричи моё имя. Расскажи мне, какого это, когда я трахаю тебя, —

прохрипел Мэтт командным голосом, казалось, он ничуть не запыхался. И тут Энди

подумала, что с его великолепной физической формой, он, вероятно, мог бы трахать её

всю ночь. Она не была уверена, понравится ли ей такой несколько грубоватый секс, но

собиралась это выяснить.

— Мэтт, — простонала она, когда он снова вошел в неё. — Боже, Мэтт, мне так

хорошо. Так хорошо чувствовать в себе тебя такого дикого. Чувствовать, как ты меня

трахаешь. Пожалуйста, трахай меня, не останавливайся!

— Не смог бы, даже если бы захотел, — прошептал он, ритмично ускоряясь. —

Люблю тебя, Энди. Я так долго тебя люблю... так долго тебя желаю...

Даже в пылу страсти эти его слова заставили Энди задуматься. Он любит её? Он уже

признался, что фантазировал о ней, но... любовь?

«Это просто слова, которые люди обычно кричат, когда трахаются, — сказала она

себе. —Ничего важного».

Но если это неважно, то почему от этих слов её сердце замирало? Она почувствовала, как он большой ладонью скользнул ей между