– Ну естественно. Она – сестра Дина, иначе он тебя убьет.

– Я не стану с ней встречаться, Джи.

– Почему нет? – Он тянется за пивом и передает одно мне.

Откручиваю крышку и делаю большой глоток, прежде чем ответить.

– Потому что она не в моем вкусе. У нас нет ничего общего.

– Для начала, она любит хоккей, – подмечает собеседник.

– На том и закончим, – откликаюсь сухо. – Я разукрашен татуировками. Разрабатываю и рецензирую видеоигры, увлекаюсь искусством, запоем смотрю криминальные сериалы на Netflix. А она… Я даже не знаю. – Приходится напрячь мозги. – По словам Дина, она одержима обувью. И, по его же заверениям, шопоголик.

– Хорошо. Значит, она увлекается модой. Некоторые считают, что это тоже искусство.

– Ты умеешь убедить, – фыркаю я.

– А ты слишком строго судишь. Она кажется неплохой девчонкой, Фитц.

– Чувак, ее выгнали из Брауна за то, что переусердствовала с развлечениями. Она – тусовщица. И состоит в сестринстве.

Меня понесло, потому что мой член все был еще слегка напряжен. Я отчаянно цепляюсь за любую причину, только бы не переспать с Саммер.

– Она… пустышка, – подвожу я итог.

– Пустышка.

– Да, пустышка, – беспомощно пожимаю плечами. – Ну, знаешь, ни к чему не относится серьезно. Поверхностная.

Гарретт медлит, вглядываясь в мое лицо. Он смотрит так долго и тщательно, словно изучает под микроскопом, что я начинаю теребить рукав толстовки. Ненавижу, когда меня сверлят глазами. Это психологическая травма из детства, потребность сливаться с фоном, быть незаметным. Я уже готов потребовать от Гарретта прекратить, когда он вдруг начинает смеяться.

– А, понял. Я зря потратил время, пытаясь ее втюхать. Ты сам все сделал. – Его серые глаза радостно заблестели. – Ты неровно дышишь к сестре Дина.

– Не-е-е, – весьма неуверенно пытаюсь отрицать я.

– Скажешь, нет? А выглядит так, будто пытаешься убедить себя, что Саммер тебе не ровня. – Он ухмыляется. – И как, получается?

– Типа того, – признаю поражение. – Пока что удается ее не лапать.

Гарретт надо мной смеется.

– Послушай, Колин… Я могу называть тебя по имени? – Его челюсть отвисла. – Проклятье, только что понял, что никогда не называл тебя Колином.

Гарретт в буквальном смысле застывает на месте, пока я не начинаю рычать от нетерпения.

– Извини, – говорит он. – Мне прямо крышу снесло. Проехали. Фитци. Теоретически у нас с Уэллси тоже ведь нет ничего общего, правда? Но мы вместе.

Он прав. Когда я впервые увидел этих двоих, не мог ничего понять. Ханна специализировалась на эстрадной музыке. Гарретт был одаренным спортсменом. Во многом они выглядят противоположностями друг друга и все же составляют отличную пару.

Но я и Саммер… У нас же вообще никаких точек соприкосновения. Из того, что видел сам и слышал от Дина, она вечно примеряет на себя чужие роли, переигрывает, любит находиться в центре внимания. Я такого сторонюсь. Хватает и того, что наши игры транслируют каждый пятничный вечер по местным телеканалам Новой Англии[11]. А основные матчи попадают на американский кабельный спортивный канал. Меня передергивает от мысли, что незнакомые люди наблюдают на больших экранах, как я катаюсь, забиваю голы и ввязываюсь в потасовки во время игры.

– Я лишь хочу сказать: старайся относиться к ней непредвзято. Не сопротивляйся влечению. – Гарретт хлопает меня по плечу. – Будь что будет.

Будто что будет.

И, черт возьми, все ведь действительно может случиться. Достаточно улыбнуться Саммер, и она окажется в моих объятиях, не зря же расточала флюиды желания направо и налево. Но…

Думаю, все сводится к тому, что она мне не ровня.

Я играю в хоккей. Достаточно умен. Симпатичен, если судить по успехам на любовном фронте. Но по факту, всего лишь ботаник, который предпочитал отсиживаться в комнате, играя в видеоигры, и делать вид, что не слышит, как родители сцепились, будто кошка с собакой.

Во время учебы в средней школе в жизни наступил непродолжительный период, когда я пытался вылезти из панциря. Начал тусоваться с компанией нигилистов, которые обожали бунтовать по любому поводу. Все резко закончилось, когда они подрались с ребятами из соседней школы, и половину арестовали по обвинению в разбойном нападении. После этого я быстро вернулся к статусу одиночки, чтобы сохранить место в хоккейной команде и не давать родителям лишнего повода для ссор. На протяжении двух часов мне пришлось слушать, как они разбираются между собой, кто именно виноват в том, что я связался с плохой компанией. Остаться одиночкой было проще. В университете я начал стараться больше контактировать с людьми, но в глубине души все еще остаюсь человеком-невидимкой.

Стоит ли говорить, что такие девушки как Саммер никогда не вешались на меня. К тому же я не тусовался с товарищами по команде после игры, так что даже хоккейные фанатки на меня не распылялись.

* * *

Саммер – самая яркая личность из всех, кого я когда-либо встречал.

Но Гарретт прав. Я веду себя, как придирчивый сукин сын. Иногда Саммер может показаться немного избалованной или поверхностной, но она заслуживает шанса. Как и все мы.

Ханна уже на месте, когда мы с Гарреттом возвращаемся за столик.

– Чуть не опоздали! – ругается она, указывая на большие часы. До полуночи две минуты.

Хмурюсь, потому что Саммер нет рядом с подругой. Проклятье. Где же она?

Я решил последовать совету Джи и не сопротивляться. Я собираюсь поддаться желанию: зацеловать ее до потери пульса, когда часы пробьют полночь, а затем посмотреть, что из этого выйдет.

– Осталась одна минута, мальчики и девочки! – гремит голос диджея.

Шарю по помещению взглядом. Саммер как сквозь землю провалилась.

Порываюсь спросить о ней Ханну, но та обнимается с Гарреттом.

– Тридцать секунд! – кричит диджей.

Окружающие разбиваются на пары или собираются в небольшие компании. Элли и Дин уже целуются. Холлис вернулся к брюнетке, с которой ранее танцевал.

Саммер до сих пор нет.

– ДЕСЯТЬ! – кричат все.

Под общий хор голосов красными цифрами часы ведут обратный отсчет.

– ДЕВЯТЬ!

С каждой секундой досада все больше охватывает меня.

– ВОСЕМЬ! СЕМЬ!

А затем я ее замечаю. По крайней мере, мне кажется, что это она. Лучи стробоскопов зигзагообразно движутся поверх моря тел в переполненном баре. При каждой вспышке света я все четче вижу девушку у стены.