Татьяна снова пролистала все уцелевшие школьные тетради и аккуратной стопкой сложила их в сторону. Никаких телефонов там записано не было – ни на обложках, ни на последней странице, где школьницы обычно пишут всякую чепуху. Впрочем, там и не стоило искать. Как сказала Женя? Они встретились на остановке два месяца назад? И Ира была беременна? Срок, конечно, был настолько мал, что она, мать, ничего по виду дочери не заметила. Стало быть, этот Петр появился совсем недавно, когда Ира уже училась в институте. Институтский знакомый?

В семейной записной книжке не было ни одного телефона, рядом с которым значилось бы имя ПЕТР. Это она проверила еще вчера вечером, вернувшись домой. Знакомых мужского пола там вообще не значилось. Был только телефон Леонида, но тот, судя по всему, вообще ничего не знал.

Татьяна вдруг почувствовала легкую жалость к этому парню. Его, в конце концов, обманули, пытались во всяком случае. Если бы Ира довела дело до конца, тот бы женился на ней и считал бы себя отцом ребенка. Может быть, именно этими расчетами и определялось внезапное желание дочери выйти за него замуж? Других причин и быть не могло – Леонид был совершенной заурядностью. Что могло привлечь Иру в этом бесцветном парне, который слегка напоминал Татьяне котенка? Хлипкого котенка, которого было решили утопить в ведре, но потом сжалились и достали из воды. И он с тех пор держит голову слегка набок, смотрит робко и пугливо, обдумывает каждое слово, которое решится сказать. Сущая тряпка. Идеальный объект для подобного обмана. Ира никак не могла его любить.

Итак, институтские учебники и тетради. Татьяна нервно листала их, перетряхивала, но оттуда вылетали только старые, использованные проездные на метро, закладки, фантики от жевательной резинки. Нигде никаких телефонов. Конечно, у дочки была своя записная книжка, но она у нее в сумке, а сумка… В милиции, конечно.

«Я не спросила, была ли при ней сумка, – подумала она, задвигая ящики. – Куда же она шла? Почему так торопилась? Может быть, спешила домой? Вспомнила, как долго не подавала о себе вестей? Господи, что же теперь делать?»

Петр, Петр… Она попыталась вспомнить, не упоминала ли дочь это имя в последние месяцы. Неужели ни разу? Неужели парень, от которого она ждала ребенка, нуждался в такой маскировке? Ведь Ира прекрасно знала, какими снисходительными могут быть ее родители, и особо прятаться смысла не имело. Татьяна пыталась вспомнить и не могла. Да и как можно вспомнить, чьи имена называла ее дочь, у которой в институте появилось столько новых знакомых? Возможно, это сокурсник. Тогда найти его будет несложно – существуют ведь журналы, списки групп. Даже если он учится на другом курсе – все равно, можно поискать…

Но почему он не звонил сам, этот парень? Почему он не звонил Ире? Когда та познакомилась с Леонидом, Татьяна быстро выучила его голос по телефону. Тот звонил дочери почти каждый вечер, обязательно представлялся, когда трубку брал кто-то из родителей. А вот этот Петр… Ни разу, Татьяна была уверена в этом, в трубке не прозвучало это имя. Так что же это значит?

«Может, они слишком много общались в институте, чтобы перезваниваться по вечерам? – подумала она. – Но все-таки, если это была влюбленность, если дело зашло так далеко, неужели они никогда не звонили друг другу… И потом… Где, когда они встречались? Ребенка не сделаешь не перемене между лекциями. Они должны были где-то уединяться».

Муж вернулся только в четвертом часу. Она едва узнала его, когда Алексей переступил порог и стал стягивать плащ. Чужое, невыразительное, будто присыпанное серой пылью лицо. Мертвый взгляд.

– Хочешь есть? – машинально, по привычке спросила она.

– Нет, не буду.

Он разулся и, нашарив тапочки, прошел в комнату. Рухнул в кресло перед пустым экраном телевизора. Она прошла за ним и, постояв рядом, присела на подлокотник. Алексей протянул руку и обнял ее за талию. Так они сидели несколько минут – молча, не задавая вопросов, не глядя друг другу в глаза.

– Что нам теперь делать? – первой нарушила молчание Татьяна.

– Хоронить ее, – глухо ответил муж.

– Знаю. Я спрашиваю – что нам теперь делать?

Он наконец взглянул на нее:

– А что ты имела в виду? Жить, наверное. Прости, я просто ничего не соображаю…

Татьяна заставила его выпить чаю. Уложила в постель. Алексей покорно улегся и устремил взгляд в потолок. Она снова сидела рядом. Сказать или не сказать? Она решилась:

– Знаешь, до меня дошли слухи, что Ира ждала ребенка.

Он скосил взгляд, но его лицо не изменилось – то же отсутствующее, усталое выражение:

– Леня сказал?

– Нет, ребенок не от него.

Теперь он приподнялся на локте:

– Ты о чем? Не от него?! А от кого же?!

– Есть некий парень, по имени Петр. – Она слегка дернула плечом, выражая этим жестом и обиду на дочь, которая не поделилась тайной, и крайнюю степень усталости – что уж теперь…

– Я первый раз слышу! – искренне воскликнул Алексей.

– Да и я тоже. Что будем делать?

После долгого молчания муж заговорил. Он рассказал, что Иру увезли на вскрытие. Что, сколько он не добивался подробностей, главное станет ясно только завтра-послезавтра. Но инспектор, который первым засвидетельствовал смерть, абсолютно уверен – девушка была мертвецки пьяна в тот момент, когда выбежала на проезжую часть. Водитель говорит то же – он просто не понял, откуда вывернулась эта фигурка, как она сунулась под колеса…

– Может, они все врут? – спросила Татьяна. – Водитель крутой? Он мог дать взятку?

Алексей покачал головой:

– Не знаю. У него старый простой «жигуль», вряд ли он заткнул кому-то рот. Вот если бы это была иномарка…

Они снова помолчали. Наконец Татьяна сказала:

– Как бы то ни было, но я хочу знать, где Ира провела эти трое суток. И почему не звонила? И кто ее напоил, в конце концов?

Муж молча кивнул, соглашаясь с ее словами.

– И потом, – продолжала она. – Ты не считаешь, что ее могли просто толкнуть под колеса?

Он вздрогнул:

– Да о чем ты? Думаешь, убийство?

– А если так?

– Но кому это было нужно? Убивать Иру? – Он с трудом выговаривал эти слова.

– Может, кому-то и нужно было, – ответила она, сама не веря своим словам. – Так или иначе эту версию не рассматривают?

Муж признался, что ничего подобного в милиции не слышал. Там разбирали обычную дорожную драму. Те свидетели, которых удалось найти, подтверждали, что девушка выбежала на дорогу сама – и сунулась прямо под машину.

– Знаешь, с тобой тоже хотят поговорить, – сказал он после некоторой заминки.

– О чем?

– Ну… Меня спрашивали, пила ли она, как часто. Я ответил, что никогда. Потом спросили про наркотики. Ну, мою реакцию ты представляешь…