– Карел! – негромко позвал я.

Рептилоид медленно подплыл ко мне.

– Гляди.

Сатурн выглядел как на фотографии в детской книжке. Кольцо было повернуто к нам плоскостью под небольшим углом, и солнечный свет вычерчивал его рельефно и предельно красочно. На фоне желто-коричневого шара планеты, какого-то плоского и не впечатляющего, кольцо казалось куда более вещественным и массивным… вьющаяся в космосе каменная река.

– Красиво? – спросил я, сам удивляясь своему вопросу. Что такое понятие красоты для чужой расы?

– Да. – Счетчик дышал тяжело и часто. – Это… похоже на дом.

– На твою планету?

– Да…

Здорово. В справочнике данные о родной планете счетчиков полностью отсутствовали. Теперь можно смело записать: «окружена кольцом»…

– Это Сатурн? – спросил счетчик. – Джамп оказался удачным?

– Сатурн. Но ничего хорошего в этом нет.

Рептилоид уставился на меня.

– Карел, на моем корабле жидкостные ракетные двигатели. Ты ведь знаешь, что это такое?

– Дрянь, – безжалостно сказал счетчик.

– Верно. И чтобы вернуться на Землю, челнок должен оказаться от нее на расстоянии не более пятисот тысяч километров, в плоскости эклиптики и со скоростью относительно планеты не более сорока километров в секунду.

– Дрянь… – повторил счетчик. – Вы часто гибнете?

Я не ответил, любуясь уплывающим из поля зрения Сатурном. На краю иллюминатора разгорался ослепительный блик – Солнце спешило заглянуть нам в глаза.

– Вам нужна помощь, человек, – сказал счетчик. – Вам очень нужна помощь…

– Будем уходить на повторный джамп.

Счетчик дернулся.

– Здесь нет человеческих поселений?

– На Сатурне? Шутник. На Ио… это спутник планеты, собираются открыть научную станцию. Может быть, года через два и смогут.

– У нас нет такого количества времени. – Счетчик отвернул голову от иллюминатора.

Я не стал напоминать ему, что в челноке нет запаса кислорода и на неделю. Помог ему добраться до пульта, вставил очередной диск.

– Работай. У меня дела.

Оставив рептилоида, я подплыл к шкафчику санитарных средств. Повернувшись спиной к счетчику, достал мягкий гофрированный шланг, расстегнул брюки.

– Потребность в удалении отходов?

Господи…

Отвечать я, конечно, не стал. Включил отсос и попытался забыть про любопытный взгляд рептилоида, буравящий спину. Ненавижу эти мелкие бытовые проблемы. Но что поделаешь, если у нас нет искусственной гравитации.

– Больше не комментируй мои потребности, ладно?

– Извини, – кротко сказал счетчик. – Я занимался ксенобиологией, это очень любопытный аспект…

– Лучше подумай о двух следующих джампах.

– Петр, если ты позволишь мне работать совместно с компьютером…

– Ну?

– Я выведу корабль к Земле с максимально возможной точностью.

Это было неслыханно. Это было настолько безумно, что в уставе даже не было прямого запрета. Скорее, наоборот, можно было притянуть за уши пункт о допустимости использования помощи Чужих в навигационных расчетах.

Поставить бы на мое место господ чиновников…

– Хорошо, – чувствуя, что переступаю какой-то незримый порог, сказал я. – Как ты это сделаешь?

– Очень просто. – Рептилоид сполз с кресла, уступая мне место пилота, завис над пультом. – Мы часто работаем с электронными машинами.

– Но не с человеческими…

– Двоичный код? – Счетчик провел лапой над пультом. Медленно прижал ее к портам компьютера, прикрытым прозрачной крышкой.

– Снять? – спросил я.

Счетчик не ответил, а дисплеи тем временем начали гаснуть.

Вмешиваться было глупо. Я просто смотрел, как рептилоид отключает компьютер, как машина начинает перезагрузку и останавливается, не успев запустить операционную систему. Индикатор хард-диска часто мигал – информация куда-то уплывала. Видимо, в маленькую треугольную голову.

Интересно, как это – напрямую общаться с электронной машиной? Неужели это и впрямь нормальный метод коммуникации счетчиков?

И как они тогда ухитряются оставаться эмоциональными существами? Я где-то читал, что любое существо, способное воспринимать информацию на уровне отдельных байтов, окажется эмоционально холодным – в нашем восприятии, во всяком случае. Слишком разным будет темп времени.

– Очень интересное программное решение… – сказал рептилоид, убирая лапу с пульта. Компьютер при этом не ожил – все так же тускло тлели дисплеи, и даже индикатор хард-диска погас.

– Какое еще решение?

– Навигационная система. Для такой слабой машины подобная точность и быстродействие великолепны. Это человеческая разработка?

– Да, конечно.

– Вы очень способные, – покровительственно сообщил рептилоид.

– Ты собирался рассчитать координаты джампа.

– Я этим занимаюсь.

– И одновременно разговариваешь со мной?

– Это разные уровни сознания, Петр. Сознание внешнее и сознание внутреннее. На одном уровне происходит обработка больших массивов информации. На другом – активная материальная деятельность.

– И оба уровня работают параллельно?

– Когда это необходимо – например, сейчас, – то да. Если я нахожусь дома, в гнезде, то внешнее сознание лучше отключить. Если я лишен доступа к информации, то отключается внутреннее сознание.

– А какое сознание у тебя главное?

– Бессмысленный вопрос, – отрезал рептилоид.

Но я не унимался:

– Что развилось у вас раньше, Карел? Внутреннее или внешнее сознание?

– Ты ксенобиолог?

– Нет, но мне интересно.

– Внутреннее. Внешнее выработано искусственно. – Казалось, что счетчик ответил с большой неохотой.

И неудивительно. Он опять дал мне информацию о своей родине – то, что скрывала любая раса. Я попытался представить мир, в котором возникла подобная форма жизни. Мир, где не требовалось бороться с врагами, добывать пищу, укрываться от непогоды, создавать орудия труда. Мир, где выживание зависело от скорости и точности обработки информационных потоков.

Что-то невообразимое.

Природа не создает уродливые формы жизни. Любое существо идеально в своей экологической нише. Хрупкие и огромные хиксоиды – короли жарких и безветренных степей Сириуса. Мыши-алари – порождение холмистых равнин Фомальгаута, они развивались в лабиринтах глубинных нор, им важны были подвижность и небольшие размеры.