Закончив трапезу, Додо принялся насторожённо обнюхивать воздух.

– Скажи-ка, Луноброд, ты ведь говорил, что колбаски Луисона пахли кориандром? Да отсохнут мои усы, если это не кориандр!

– Верно! – потянув воздух носом, согласилась Жозефина. – И я чувствую его аромат. Может, он идёт от одежды Луисона? Впрочем… мне кажется, что запах довольно сильный.

Заинтригованные коты пошли на запах. Они пробежали через гостиную, зашли на кухню, потом залезли под буфет… И увидели небольшую круглую дырку, прогрызенную в стене.

Это была норка Люка Мышелло.

– Эй, прохвост и воришка! – закричал Додо. – Немедленно вылезай! С колбасками на выход!

Луноброд фыркнул:

– Боже мяу, Додо! Сколько раз я тебе говорил – прекрати пугать беднягу Мышелло! Даю хвост на отсечение, что он не имеет к краже никакого…

Но кот не успел закончить фразу, так как из норки вылез бедный Мышелло, весь трясясь от страха. И действительно… в лапках он держал кусочек колбаски с кориандром!

Мышонок и пикнуть не успел, как Додо сгрёб его когтями и перенёс на кухонный стол, освещённый керосиновой лампой. Бедный зверёк зажмурился, ослеплённый ярким светом.

– Что, Мышелло, попался? – зашипел на него Марсельезыч, грозя мышонку длинным когтем. – Считай, что ты арестован! Ты имеешь право хранить молчание. Откровенно говоря, тебе и вправду лучше держать язык за зубами, раз уж ты попался с поличным в лапах… То есть с колбасой!

– Постой, Додо! – перебила его Жозефина. – По крайней мере дай ему ответить!

Бедный Мышелло задрожал от макушки до хвоста.

– Я-я-я… не-не-не… во-во-воровал колбаски, – в ужасе пропищал мышонок. – То-то-то есть я стащил только одну колбаску. И лишь потому, что был страшно голоден!

– Не верю! – воскликнул Додо.

А вот Мистер Луноброд мышонку поверил. Он дружил с Люком уже много лет и знал, что тот был великим обжорой… И уж точно не спекулировал колбасками!

После долгих колебаний Люк Мышелло поведал о том, что приключилось прошлой ночью:

– Вчера после лёгкого ужина я рано лёг спать… Через несколько часов я проснулся от страшного грохота. Сначала я решил, что началось землетрясение, но потом понял, что это был кузен Луисон – он храпел, как паровоз. Под такие раскаты заснуть я не мог, поэтому подумал, что неплохо было бы перекусить. И вдруг я почувствовал аромат колбасы с кориандром!

На морде Додо появилась ехидная ухмылка, словно он хотел сказать: «Я же вам говорил!»

Но Луноброд кивнул Мышелло – мол, продолжай.

– Аромат шёл из вентиляционной решётки. В этом здании полно старых труб, которые соединяют разные квартиры… Воздуховод, ведущий к погребу Бонне, находился рядом с моей норкой. Поэтому я проскользнул по трубе и скоро оказался в чулане. На полу валялись два ящика с выбитыми крышками… В одном ящике застрял кусочек колбаски… Ну, я его и взял! Вот и всё.

– Значит, когда ты прибыл на место преступления, колбаски уже стащили? – спросил Луноброд.

– Именно так, сударь, – ответил Мышелло.

Жозефина озадаченно потёрла лапой мордочку, а Додо снова выпустил свой грозный коготь:

– Не верю!

– Но это правда! – воскликнул Мышелло. – И потом, куда мне прятать краденое? Моя норка такая крошечная – эти колбаски там просто не поместятся! К тому же, труба ведёт из норки прямо в чуланчик, других лазеек там нет. При всём желании я бы не смог их украсть!

Мышонок говорил правду. Луноброд подошёл к Додо и положил ему лапу на плечо. Затем он мяукнул:

– Отпусти его, Додо. Я хочу проверить то, что нам сказал Мышелло!

Из всех котов только малыш Помпончик смог протиснуться в норку Мышелло. Она была столь тесной, что котёнку даже пришлось наклонить голову.

– Прошу прощения за беспорядок… – пробормотал Мышелло, пытаясь спрятать пару засохших корочек сыра под одеяло.

Мышонок показал Помпончику ржавую решётку, висевшую на одном винтике. Она покачивалась над тёмной и узкой дырой.

– Это и есть та самая труба, – объяснил Мышелло. – Зимой тут неуютно, гуляют сквозняки, зато летом замечательно! Пойдём, я тебе всё покажу.

Мышонок быстро юркнул в трубу, а Помпончик еле-еле пролез вслед за ним.

– Ух ты! – воскликнул он. – Как тут скользко…

Мышелло проворно спускался по трубе, перебегая от одного болта к другому.

– Сюда! Осторожнее, сударь…

Помпончик, даром что котёнок, был намного крупнее Мышелло. Труба уходила вниз очень круто, почти вертикально!

– Ой-ой-ой, проваливаюююсь! – завизжал Помпончик, поняв, что его лапки соскальзывают с железных стенок. Потеряв опору, котёнок стремительно полетел вниз по трубе.

Он пытался затормозить, пуская в ход когти, но ничего не мог поделать.

– Поберегись, Мышелло-о-о-о-о! – закричал он, налетая на бедного грызуна, словно снежная лавина.

Один за другим послышались глухие удары – это от стенок трубы отскакивал то полосатый клубок шерсти, которым был Помпончик, то маленький клубочек цвета кофе с молоком – Мышелло. В конце концов они вылетели из трубы как пробка из бутылки. С налёта два клубка врезались в Додо – он как раз заходил в погреб Бонне.

– Пёс вас укуси! – пробормотал бродяга. – От вас нет ни минуты покоя!

Впрочем, этот головокружительный спуск по трубе лишь подтвердил слова Мышелло: в чуланчике не было даже небольшого окна. Попасть туда можно было только через дверь (в ночь кражи она была заперта на ключ) или через решётку трубы (которая вела в норку Мышелло и не имела других лазеек).

– Что-то тут не так, – мяукнула Жозефина, остановившись посреди погреба и медленным взглядом обводя всё вокруг. – Раз уж загадочный вор сюда зашёл, он должен был оставить хоть какие-то следы!

– Верно! – кивнул Луноброд. – Давайте тщательно обыщем чулан. Что-нибудь да и найдём! Но сначала… Додо, тебе не кажется, что ты должен перед кем-то извиниться?

– Гмм? – озадаченно буркнул Марсельезыч. Тогда Мистер Луноброд указал лапой на Люка Мышелло:

– Ты напугал мышонка до смерти, у него даже усики побелели от страха!

– Что ж, возможно, я немного погорячился, – признался Додо, шевеля усами. – Но… бродячий кот, который извиняется перед мышонком… Такого не бывает!

Конечно, такое объяснение никуда не годилось, но коты знали, какой у Додо несносный характер, и не ждали от него бóльшего. Мышелло же хотел поскорее вернуться в свою норку и забыть этот день как страшный сон.