сгорела дотла. Тетя Мейз, по-моему, хуже всех на свете подходит на роль человека, способного спонтанно зажигать огонь, но тот предок, который ее Призвал, очевидно, считал иначе.

Чтобы отремонтировать нашу духовку, нужно обладать либо особым даром чинить электронику, либо широченным диапазоном колдовских способностей, а за этот диапазон пришлось бы платить тем, чем в нашей семье поступаться не готовы, — так называемой чистотой. Можно попробовать колдовать одновременно, но, зная нашу семейку, могу предположить, что мы просто разнесем всю кухню.

Я снова киваю в сторону арки:

— Бабушка в хорошем настроении?

Мама смеется:

— Какое там! Злющая как я не знаю кто, но поест — подобреет.

Неплохо. Когда я нагружу бабушкину тарелку ее любимой едой, она смягчится и, наверное, не станет читать мне нотации и разглагольствовать о моем Призвании. Я предвкушала Первую Кровь несколько лет — и благодаря этому заранее составила меню сегодняшнего праздничного ужина. Обычно на то, чтобы решить, что приготовить на ужин, у меня уходит… больше времени. Столько, что об этом даже думать не хочется, поскольку поневоле вспоминаются мамины слова про то, что мне «с трудом даются важные решения».

Если я и правда сумею улучшить бабушке настроение, возможно, она намекнет, кто из предков мне достанется. Матриархи обладают властью разговаривать и советоваться с предками, хотя это не обязательно означает, что матриарх скажет, кто меня Призовет. Но что-то она наверняка знает. Все мои двоюродные по крайней мере пытались лестью и уговорами выведать у нее хоть что-то, и я не стану исключением.

Зачем наделять матриархов особой силой, если нельзя пустить эту силу на помощь семье? Вообще-то матриархи не просто способны общаться с предками. Они могут временно расширять колдовской диапазон членов семьи, особенно когда нужно наслать какие-нибудь сложные чары, для которых требуются совместные усилия. А могут, наоборот, подавлять чужую магию, хотя, насколько мне известно, бабушка никогда этим не пользовалась, даже с дядей Ваку. Душевное состояние матриарха влияет на чужие чары: например, в день смерти дедушки, стоило взрослым что-то наколдовать, и в воздухе разливался аромат гвоздики и муската — его любимый дезодорант.

Я собираю два подноса — один для Кейс, другой для мамы, — а последние два несу сама. Мы входим в столовую через арку.

Потолок в столовой высокий-высокий, а за огромными окнами в плантаторском стиле раскинулось озеро Онтарио. Набережная проходит как раз у нас за домом и тянется через весь город до самого Ист-Энда. Вид на миллион долларов. Когда мы говорим, в каком районе живем, все, наверное, думают, будто мы купаемся в деньгах. Нам никогда не удавалось оправдать эти ожидания.

В 2030 году наш район Этобико переименовали в Исторический Лонг-Бранч. Он состоит из рядов разношерстных домиков, типовых малоэтажных кондоминиумов и главной улицы с ресторанами, барами и пекарнями, и все это выстроено в последние тридцать лет. Что в этом такого исторического, знают только городские планировщики.

Стол посреди столовой — из цельной древесины, не ГМО, и за ним можно усадить не меньше двенадцати человек, так что нам хватило бы места еще на одного гостя, если бы мы захотели его пригласить.

Бабушка барабанит пальцами по столу.

— Уж и не чаяли.

Что поделаешь, бабушка есть бабушка.

У матриарха нашей семьи тоже, конечно, есть дар, но она никому из нас не говорит какой. Даже мама и тетя Мейз не знают. Бабушкины волосы заплетены в аккуратные афрокосички — этой прической она щеголяет, сколько я себя помню. И одета она так же, как всегда одевается дома, — в красный махровый халат поверх простых штанов с футболкой.

Мы ставим на стол угощение. Лоснящиеся тушеные говяжьи хвосты — мясо так и отваливается от косточек и тонет в коричневом соусе. Пелау — нарядное блюдо из риса с мясом и овощами, до того рассыпчатое, что видно не только кусочки мяса и каяновые бобы, но и каждый кубик тыквы и цукини. Запеканка из макарон с сыром: снаружи — с хрустящей сырной корочкой, внутри — упругая и влажная. А посреди всего этого великолепия — большое блюдо сдобного хлеба с цукатами. При виде него бабушка выпрямилась на стуле, чтобы лучше видеть.

Да, в кулинарии я просто королева.

— И скромная такая, — бормочет Кейс.

Если предки дадут мне задание составить идеальное меню для семейного ужина, я, пожалуй, пройду испытание.

Бабушка шлепает дядю Катиуса по спине:

— Положи-ка мне макаронной запеканки.

Он сидит от нее по правую руку, как обычно. Поскольку он мужчина, матриархом ему никогда не стать, но вьется он вокруг бабушки так, словно у него есть шанс.

Дядюшка берет тарелку, тянется через стол и кладет бабушке хорошую порцию. Запеканка не рассыпается, а держится красивым куском — я знаю, что бабушка так любит. Одновременно дядюшка окидывает меня быстрым взглядом с головы до ног. Брови у него словно две косматые гусеницы, лысая голова блестит в свете люстры.

— Опять ты слишком много наготовила. Все испортится.

Ему лишь бы придраться!

Какой у него дар, мы, дети, тоже не знаем, но иногда я думаю, что это просто дар всех бесить. Если я готовлю тринидадские блюда, он обязательно укажет, что нам нужно есть больше африканской еды из уважения к своим корням. Если я готовлю что-то канадское, я отрицаю свою культуру. Что бы я ни делала, что бы ни делал кто угодно, за исключением бабушки, в этом обязательно найдутся недочеты, на которые он сможет указать.

Нечего и говорить, что я про наши так называемые африканские корни почти ничего не знаю. Предки бабушки и дедушки оказались в плену и были проданы в рабство — бабушкины, Томасы, попали в Америку, а дедушкины, Харрисы, в Тринидад. Бабушкины предки перевезли наш дом из Штатов в Канаду, а дедушкины эмигрировали туда же с острова. В конце концов они все поселились в Торонто.

Мы знаем, из каких именно мест в Африке их привезли, только благодаря тому, что общаемся с предками. Знать, откуда ты произошел, — привилегия, доступная далеко не всем потомкам черных рабов даже при нынешних достижениях генетики.

В результате наша семья стала отождествлять себя с тринидадской культурой, дедушкиным наследием, но бабушкины предки все-таки были могущественнее как колдуны, а это в итоге главное. Потому-то мы и Томасы, а не Харрисы. Сильное имя выгоднее носить.

Кейс плюхается на стул рядом с Алекс. Я сажусь напротив — то есть рядом с Кейшей.

— А что ты салат не приготовила?

Кейша даже не смотрит на меня. Ее длинные черные волосы переброшены через плечо, и