гримасу и покосился на Фурсову, чтобы понять, насколько сильное впечатление на нее произвел.

— В любом случае она досталась мне бесплатно, а за участок мне уже предложили очень хорошие деньги, — остудил я его самолюбование. — И для меня главное не деньги, а справедливость.

— Можно подумать, ты ее получил, — проворчал Бизунов.

Но на него, увы, никто не обращал внимания.

— Илья, а ты действительно видел императора? — с придыханием в голосе спросила Фурсова. — Пишут, он был настолько возмущен Живетьевыми, что пригласил тебя на личную аудиенцию.

— Не совсем личную. Свидетелей там хватало.

— Но все же пригласил? Боже, я так тебе завидую! Увидеть вживую самого императора… — мечтательно сказала она и прижала руки к груди. — Говорят, он по силе магии превосходит всех ныне живущих.

«Нагло врут», — хотелось мне ответить, но я промолчал, потому что иначе последовали бы вопросы, с чего я это взял, а еще все присутствующие поняли бы, что я немного нелоялен к императорской власти. Я не был уверен, что кто-то из моих одногруппников, преследуя свои цели, не сольет этот разговор в сеть со своими комментариями, поэтому старался быть очень осторожным.

— Маш, как ты понимаешь, мне было совсем не до вопросов о силе магии императора, — попытался я отшутиться.

— Прекрасно понимаю, — согласилась она. — Я, наверное, вообще сло́ва при нем выдавить не смогла бы. Говорят, там такая сильная подавляющая аура, да?

— Император справедлив, — я попытался отделаться общими словами. — И его решения исполняются тут же.

Сказал внести мой участок в список, где запрещено строительство и куда нельзя доставлять стройматериалы, — и это тут же сделали. А вот участок передали только после того, как Живетьева там лично установила бомбу, переживая от того, что приходится уничтожать такой ценный материал, как я.

Бизунов скривился, но против императора благоразумно ничего говорить не стал, промолчал, зато одногруппницы на меня насели, прося поделиться впечатлениями от первого лица страны. Говорить мне ничего не пришлось, все додумали за меня: что он и самый сильный, и самый красивый, и самый умный и справедливый. Если кто-то в настоящий момент делал запись этого разговора, то я там выгляжу выглядеть таким верноподданным, которого еще поискать нужно. Для этого пришлось всего лишь, кивать и делать глубокомысленное лицо. Всё остальное девушки сделали за меня.

Когда от меня отстали женская половина группы, насела мужская. Так, Темников начал расспрашивать, что там за мутная история с Николаем Шелагиным, который так и находился под домашним арестом.

— Паш, не знаю, — ответил я.

— Да откуда ему знать? — буркнул Бизунов. — Можно подумать, Шелагины перед ним отчитываются.

— Он на их самолете летал.

— О делах они не говорили, — сразу пояснил я. — И о Николае, пока мы летели, речь не заходила.

— Ходят слухи, что он действовал в пользу Живетьевых, — сказал Темников, пристально на меня глядя.

— Да чушь же, — возмутился Бизунов. — Николай Шелагин — наследник, с чего вдруг он будет участвовать в делах, наносящих княжеству урон?

— Ром, ну что ты как маленький, — повернулся к нему Темников. — Князем он когда еще станет, а карманные деньги нужны уже сейчас. Мать его той еще транжирой была и не гнушалась лоббировать интересы тех, кто ей давал взятку. Тех же Шмаковых вспомни. Хотя по факту действовала против интересов княжества. Может, он в мать пошел?

— Не хотелось бы, — ответил Бизунов. — Но он же князь будущий, он в первую очередь должен думать об интересах княжества.

Кто-то из парней неприлично громко хохотнул, намекая на несостоятельность мнения Бизунова, тот оскорбился и принялся доказывать свою правоту, после чего от меня окончательно все отстали. А я вспомнил, что обещал сообщить артефактору, когда появлюсь в Верейске. Звонить сейчас не стоило, но сообщение я отправил. Если заинтересован — перезвонит сам. Хотя мне, признаться, в ближайшее время будет не до дополнительных заказов по алхимии. Даже хорошо, что Власов с Зыряновым отпали.

Глава 4

Поскольку у Олега сегодня занятия заканчивались немного позже моих, то я решил подождать с обедом до прихода родственника, а пока заняться кожевничеством. А именно: наметить жилеты для Шелагина и Грекова. Их можно носить незаметно, а защитный эффект будет разве что чуть хуже, чем у куртки. Из минусов, руки останутся незащищенными. Но, во-первых, у меня все равно не было материала на две куртки, а во-вторых, куртка делается куда дольше. Впрочем, совсем уж простенький вариант я тоже делать не хотел. Мои изделия должны быть и красивыми, и функциональными. И это в дополнение к защите, которая все же была основной причиной, почему я взялся за это дело.

Больших кусков кожи не осталось, пришлось компоновать из кусков, раскладывая их так, чтобы обрезков получалось как можно меньше. Теоретически кожу я мог сращивать так, что соединение визуально будет не обнаружить, но в готовом изделии такая склейка оказывалась слабым местом, в отличие от обычного шва.

Я практически уже все подобрал, когда зазвонил мой телефон. Нужен я оказался Соколову.

— Говорить можешь? — уточнил он. — Не занят?

— Занят, но говорить могу, если недолго.

— Я быстро. Только время встречи обговорить. Завтра сможешь поближе к вечеру?

— Если не совсем поздно, у меня вечером тренировка.

— Часов в шесть норм?

— В шесть норм.

В результате договорились, что я приеду к гостинице, в которой остановится глава Соколовского рода. И приеду вместе с флаконом покрытия, который глава рода был готов купить сразу, если цена окажется разумной. Что подразумевается под разумностью цены, сам Соколов пояснить не смог, сказал, что такие вопросы не решает, а значит, спрашивать у него бесполезно.

Мы распрощались, но продолжить заниматься жилетами я не смог: вернулся Олег, вымотанный после занятий, как будто не вел одну лекцию и два семинара, а занимался в тренажерном зале без перерыва все это время.

— Алхимики, что с них взять… — возмущался Олег. — Никакого уважения к археологии. Таких тупых вопросов мне давно не задавали. И ведь спрашивают, просто чтобы что-то спросить. Никакого другого смысла вопрос не имеет. И ответа на него нормального дать тоже нельзя.

Я думал, он еще долго будет злиться, но за время обеда Олег успокоился, и на Изнанку пошел уже в прекрасном настроении. И даже не